Философия истории

Ивин Александр

2 Огонек. 1990. № 29. С. 16.

В 1932 гг. в Москве проходила Международная конференция по психотехнике, одно из последних международных научных мероприятий, устраивавшихся в СССР до войны. Наблюдая жизнь Москвы, многие участники конференции задавались вопросом, не приводят ли такие колоссальные социальные сдвиги к изменениям в психологии общества, не наблюдается ли угнетенного, подавленного настроения у

428

большинства людей, и приходили к выводу, что, наоборот, настроение в основном бодрое и даже "болезненно-повышенное" [1]. "Это так, - замечают современные авторы, - но любой психиатр скажет, что уверенность в том, что "нам нет преград ни в море, ни на суше" и убеждение, что мы со всех сторон окружены врагами, - это две фазы маниакально-депрессивного психоза" [2]. Социализм не является, конечно, болезнью общества, точно так же, как не является

он великим его обманом. "Такое грандиозное движение, как социализм, в принципе не может быть построено на обмане. При всем изобилии находящихся на поверхности демагогических приемов, в глубине такие движения бывают честными, они прокламируют свои основные принципы явно - для всех, кроме тех, кто сознательно старается их не слышать" [3].

Люди социалистического общества убеждены, что они сделали правильный выбор, и если не их самих, то их детей и внуков ждет прекрасное будущее [4]. Поскольку Россия - первая страна, строящая социализм и преодолевающая бешеное сопротивление врагов, строители социализма особенно горды своим выбором и готовы приложить все силы для реализации своей мечты и своих планов. Даже позднее, в период разложения коммунизма люди вели себя так, как если бы им выпала большая честь не просто жить, а осуществлять великое историческое мероприятие [5]. Жизнь действительно была похожа на спектакль, в котором каждый выступал не от себя, а исполнял определенную, социально важную роль. Но это исполнение было искренним, в нем отсутствовало притворство и была вера в нужность такого спектакля для решения главной задачи - построения нового общества.

429

1 См.: Отчет И. Шпильрейна о VII Международной конференции по психотехнике // Социалистическая реконструкция и наука. М., 1932. Вып. 3. С. 208-217.

2 Панкратьев О.В., Сокольская А.В. Наука и тоталитаризм (к истории кибернетики) // Тоталитаризм как исторический феномен. М., 1989. С. 316.

3 Шафаревич И.Р. Воплощение социалистического идеала // Слово. 1989. № 11. С. 52.

4 "Никогда люди так плохо не жили, и, кажется, никогда у них не было такого творческого горения", - писал в своих воспоминаниях И. Эренбург (Эренбург И. Люди, годы, жизнь // Собр. соч.: В 9 т. М., 1962. Т. 8. С. 351). Социалистическая революция, уничтожив одни преграды, построила другие, столь же внушительные. Но Эренбург не забывает то, что ему представляется главным: эта революция, обобществив собственность, наконец-то осуществила старую мечту - низвергла власть денег. Поэтому: "Будущее, конечно, принадлежит Советскому Союзу", - вслед за героем "Оттепели" повторяют многочисленные персонажи эренбурговских мемуаров.

5 "Как утверждают все наши и признают многие ненаши ученые, жители Ибанска на голову выше остальных, за исключением тех, кто последовал их примеру, - пишет А. Зиновьев о жителях города, строившего "изм" и очень напоминавших людей коммунистической России 60-70-х гг.
– Выше не по реакционной биологической природе... а благодаря прогрессивным историческим условиям, правильной теории, проверенной на их же собственной шкуре, и мудрому руководству, которое на этом деле собаку съело. По этой причине жители Ибанска не живут в том пошлом устарелом смысле, в каком доживают последние дни на Западе, а осуществляют исторические мероприятия. Они осуществляют эти мероприятия даже тогда, когда о них ничего не знают и в них не участвуют. И даже тогда, когда мероприятия вообще не проводятся" (Зиновьев А. Зияющие высоты. Кн. первая. С. 9). Иронии, с которой здесь говорится об "осуществлении мероприятия", конечно же, не было ни в 30-40-е, ни даже в 50-е гг.

Особенно отчетливо это проявлялось в показательных процессах. "Когда Сталин говорил, что такого-то надо арестовать, - вспоминал Хрущев, - то следовало принимать на веру, что это "враг народа". А банда Берии, хозяйничавшая в органах безопасности, из кожи лезла вон, чтобы доказать виновность арестованных лиц, правильность сфабрикованных материалов. А какие доказательства пускались в ход? Признания арестованных. И следователи добывали эти "признания". Но как можно получить от человека признание в преступлениях, которых он никогда не совершал? Только одним способом применением физических методов воздействия, путем истязаний, лишения сознания, лишения рассудка, лишения человеческого достоинства. Так добывались мнимые "признания" [1].

Следователи знали, что обвинения и признания полностью выдуманы. Они не могли верить тому, что внешне принимали всерьез. Признававшиеся знали, что следователи не верят и не могут верить им. Тот, кто режиссировал московскими процессами,

не мог не знать, что именно он сам приказал создать этот неправдоподобный мир. И тем не менее все удивлялись подлинности этого фиктивного мира. Полностью никто не был введен в заблуждение, но никто не говорил во всеуслышание, что это ложь. "И что еще удивительнее, - пишет Р. Арон, - этот окрашенный смертью мир не просто омерзителен или гнусен. В нем было нечто притягательное. Он оказывал гипнотическое воздействие, потому что все имело там определенное значение, ничто не происходило по воле случая. Глубинные силы истории вступали во взаимодействие с классовыми конфликтами и заговорами отдельных лиц. Гегелевская диалектика порождала полицейский кошмар, и каждый пытался разобраться в причинах того, что творилось в этом трагическом балагане" [2].

1 Цит- по: Росси А. Анатомия сталинизма. Париж, 1957. С. 10.

2 Арон Р. Демократия и тоталитаризм. С. 228.

Суть дела была не в особенностях психологии Сталина и не в его психической болезни. Новому коммунистическому обществу для его душевного здоровья нужна была постоянная погоня за врагами и их суровое наказание. И оно все время отыскивало этих врагов или выдумывало их. Безжалостная расправа над ними с большим удовлетворением воспринималась обществом.

В средние века, очевидно, не было ни сатаны, ни его агентов вездесущих чертей; не могло быть также людей, попавших под их влияние или поступивших к ним па службу. Тем не менее такие люди все время находились. Они подвергались суду, признавались в своих прегрешениях и сурово наказывались.

Если коллективистическому обществу нужен враг, причем не только внешний, но и внутренний, - а враг ему нужен так же, как нужна ему глобальная цель, - оно всегда найдет его и подвергнет такому суду, в ходе которого враг сам признает свои коварные замыслы. Спектакли с процессами над врагами воспринимались как чрезвычайно реалистические, потому что они отвечали внутреннему убеждению тоталитарного общества в существовании многочисленных его врагов и его постоянной жажде сурового возмездия им.

В XX в. в мирное время в разных государствах мира было уничтожено, как указывает шведский исследователь П. Альмарк в книге "Открытая рана", 170 миллионов человек.

430

Это чуть ли не в четыре раза больше, чем унесли все войны этого века. 110 миллионов истребленных, или примерно две трети, приходится на страны коммунистической ориентации.

В СССР в 1917-1987 гг. были уничтожены 62 миллиона человек, в коммунистическом Китае (1949-1987) - 35 миллионов, в Германии (1933-1945) 21 миллион, в Камбодже - 2,2 миллиона, в Северном Вьетнаме и в Северной Корее - по 1,6 миллиона, в Югославии - 1 миллион, в Эфиопии - 725 тысяч, в Румынии - 435 тысяч, в Мозамбике - 198 тысяч и т.д. Всего в 23 странах так называемого социалистического содружества было ликвидировано 110,286 миллиона человек. Список руководителей стран, персонально ответственных за уничтожение людей, возглавляет Сталин. На счету его режима - 42,6 миллиона человек. За Сталиным следуют Мао Цзэдун - 37,8 миллиона (начиная с 1923 г., т.е. задолго до создания КНР), Гитлер - 20,9 миллиона, Ленин - 4 миллиона, Пол Пот - 2,4 миллиона. "Многих граждан, - пишет Альмарк о Советском Союзе, - убивали потому, что они принадлежали не к тому классу. Это были (или должны были быть) буржуазия, аристократия, кулачество. Другие пострадали потому, что относились к плохой нации или расе - это украинцы, черноморские греки, немцы Поволжья, третьи - за плохие политические "фракции" - троцкисты, меньшевики и т.д. А еще были сыновья или дочери, жены или мужья, матери или отцы тех, кого большевики в чем-то обвиняли..." [1].

1 Цит. по: Зубко М. Коммунистические режимы уничтожили 110 миллионов человек // Известия. 1997.30 окт.

"Из архивных документов КГБ стало известно то, как проходила процедура расстрела... Арестованных вызывали в отдельную комнатку и раздевали до белья. Потом руки и ноги связывали веревками, рот затыкали кляпом. Несчастных людей укладывали друг на друга, как дрова, в грузовик и накрывали брезентом. Сверху усаживались сотрудники НКВД. После этого заключенных привозили на место и приводили приговор в исполнение... В некоторых черепах... было по два пулевых отверстия. Из тех же архивов известно, что порой всего двум "исполнителям" приходилось за ночь расстреливать до четырехсот человек. Палачи выдерживали, а оружие нет - плавились стволы, менялась траектория пули. Люди не умирали после первого выстрела, и их приходилось добивать вторым, контрольным..." (Лория Е. Вход коммунистам и скоту запрещен // Новые известия. 1997. 5 ноябр.).