Философия красоты

Демина Карина

– Я тебе говорила! Я просила тебя заняться! Я поверила, что ты справишься! Я…

В такие минуты Эгинеев сестру ненавидел. Откуда только взялись эти визгливые нотки в голосе, это самомнение, эта непоколебимая уверенность в собственной правоте?

– Ты меня не слушаешь!

– Не слушаю, – согласился Кэнчээри. С Верочкой, когда она во гневе, лучше не спорить.

– Ты написал заявление на отпуск?

– Написал.

– И когда уходишь?

– Никогда. – Ну как объяснить Верочке, что его заявление не играет абсолютно никакой роли. Подумаешь, свадьба сестры,

нормальные люди отгулами обходятся, а гражданин Эгинеев, видите ли, отпуск требует, да еще настоятельно так требует, напоминая, что уже три года в отпуске не был. Ну значит пойдет. В феврале. А что, хороший месяц, люди в горы ездят или в тропические страны, чай железный занавес рухнул, езжай, куда душе угодно.

Вот такие, как Аронов и ездят. Новый год на Мальдивах, ужин в Париже, завтрак в Лондоне, уик-энд на даче губернатора Калифорнии… У Эгинеева тоже дача имелась. Два часа на электричке, пять километров по лесу, десять фанерных домиков, воды нет, газа нет, света нет. Зато есть свежий воздух и бесконечные грядки с помидорами… Отчего-то Верочка предпочитала высаживать именно помидоры, а Кэнчээри их тихо ненавидел за те редкие свободные дни, которые пропадали на дачных грядках среди хилых зеленых кустиков.

– Только ты, ты один способен поступить так по-свински! Бросить меня один на один со всей подготовкой! – Верочка всхлипнула, но как-то неубедительно, она была слишком рассержена, чтобы правдоподобно изобразить слезы. В любом случае, ее не мешает отвлечь. Чем? Да хотя бы тем же Ароновым. Ну не выходит он из головы! Хоть убей, не выходит! А Верочка сплетни обожает, особенно про звезд, может, чего-нибудь интересного расскажет? А если и не расскажет, то хоть пилить перестанет.

– Что ты знаешь о Аронове?

– Каком Аронове? – переспросила Верочка, аккуратно, кончиком салфетки, вытирая глаза.

– Николасе Аронове. «л’Этуаль», – на всякий случай добавил Эгинеев, если вдруг фамилия Аронова окажется незнакома Верочке.

– Тот самый Аронов? Тебя интересует тот самый Николас Аронов?

– Да, меня интересует тот самый Николас Аронов, – пожалуй, восторженная, приправленная придыханиями и восторженными возгласами речь Верочки раздражала куда больше всхлипываний. Было в ее восхищении что-то ненатуральное, как в бисквитном рулете, который остается свежим на протяжении шести месяцев. Вроде и возможно, вроде и вкусно, но во рту остается прочный привкус химии.

– А почему? Он у тебя по делу проходит, да? Он и вправду приказал убить Роми? А теперь его посадят? – Верочка выстреливала вопрос за вопросом, а Эгинеев терпеливо ждал, когда же вопросы сменятся информацией. Главное – не перебивать.

– Значит, так, – Верочка, позабыв про гнев и слезы, поудобнее устроилась на диване, – в общем, «л’Этуаль» – это наш дом моды, точнее, не наш, а российский, ну принадлежит двум друзьям – Аронову и Лехину. Правда этого Лехина никто никогда не видел, он вообще предпочитает в тени держаться. Вроде бы бывший врач, но ушел из-за какого-то скандала, а тут как раз Аронов свою первую коллекцию выпустил, ну и друга детства в бизнес взял, а оно все завертелось.

– Что

завертелось?

– Все! Понимаешь, они первыми успели. Сначала приватизировали какое-то швейное ателье, переоборудовали и стали гнать женские наряды «под Францию», а параллельно Аронов во всяких там конкурсах участвовал, моделей находил и зарубеж продавал.

– Как продавал?

– Обыкновенно. Находил девушку, подписывал с ней контракт на определенное время, потом выводил на подиум, обучал и перепродавал контракт в несколько раз дороже. Когда они начинали, агентств модельных еще не было, это уже потом Аронова потеснили. Правда, элит-класс он все равно себе оставил, таких девушек, как у него, ни в одном агентстве нету. Вот, погоди, – Верочка схватила один из журналов, стопкой лежавших на столике, быстро пролистала, что-то бормоча себе под нос, а потом протянула раскрытый журнал Эгинееву.

– Этой Айша.

С разворота смотрела ослепительная девушка, яркая, как огонь, и такая же неповторимо-индивидуальная. Раньше Эгинеев не замечал за моделями такой подавляющей индивидуальности. Круглое лицо, черные волосы, заплетенные в тонкие косички, смуглая кожа, полные губы и хитрые восточные глаза. Она непостижимым образом подчиняла себе всю картинку, заставляя глядеть на фото именно ее глазами, глазами северной колдуньи, шаманки и воительницы.

– Оглушающее впечатление, правда?

– Правда, – не слишком охотно согласился Кэнчээри.

– Такой все пойдет, – Верочка вздохнула, отдавая дань собственным комплексом. Она считала себя недостаточно стройной, чтобы носить обтягивающую одежду, недостаточно высокой, чтобы покупать мини-юбки, недостаточно красивой, чтобы выходить из дому без косметики. Было время, когда Эгинеев пытался бороться с комплексами и журналами, но бездарно проиграл битву. Куда ему против установившегося, обработанного, оцененного и взвешенного мнения всех этих врачей-модельеров-дизайнеров и прочих творцов красоты.

– И они все такие. Никто не знает, где Аронов их берет, просто однажды он продает контракт своей ведущей модели какой-нибудь посторонней фирме, а взамен приводит новую.

– И модели согласны? – Та журнальная девица не выглядела покорной, эту вряд ли можно перепродать без ее на то согласия.

– А кто их спрашивает? Ты, Кэнни, наивный, как ребенок. Контракт есть, значит, будь добра, работай, пока срок не выйдет. А если откажется, то такую неустойку заплатит – мама не горюй!

– Значит, Аронов зарабатывает на перепродаже моделей?

– Да нет же, это так, дополнительный доход. Он зарабатывает на своих коллекциях. Он вообще любого одеть может и так, что человек сразу другим станет, лучше. У него такие клиенты, что и сказать страшно! Да вся эстрада, почитай, и еще дерутся между собой, кто первый покупает. На некоторые наряды он вообще аукционы устраивает! Прикинь!

Эгинеев прикинул и согласился, что аукцион для платья – это уже чересчур. Верочка, ободренная вниманием, продолжила:

– В общем, одеваться у Аронова – это стильно, круто и отпадно. Да у него одна сумочка больше стоит, чем ты за год зарабатываешь!