Философия кризиса
Шрифт:
169 Федотов Г.Л. Указ. соч. С. 63-64.
Размышляя о социальных последствиях и особенностях революции в России, Федотов утверждает, что в 1917 г. Россия пережила глубочайшее потрясение, во многом схожее с тем, что она испытала в эпоху петровских реформ, только в еще более глобальных масштабах и в формах, несравненно более жестоких. При этом одним из самых важных для мыслителя был вопрос о том, сможет ли Россия и в этот раз, как она уже сделала однажды, не только восстать после революционной ломки всего общественного и культурного уклада, но и сохранить, пусть в новых формах, историческое своеобразие, преемственность культурной традиции.
Свое восприятие социальной
336
ника, давно отказавшаяся служить комфорту ради идеи самодовлеющей производительности, пожирающей производителя; искусство, изгнавшее человека из своего созерцания и упоенное творчеством чистых, абстрактных форм; бесчеловечно и государство, явившее свой звериный лик в мировой войне и топчущее святыни личной свободы и права в половине европейских стран.
Б. Кризис культуры - конец истории?
2.8. Николай Устрялов: прогресс как стремление к совершенству
Своеобразную теорию общественного прогресса и развития культуры предлагает Н.В. Устрялов в работе "Проблема прогресса" (Харбин, 1931).
Имя профессора юридического факультета Харбинского университета Николая Васильевича Устрялова (1890-1937) прочно связано с идеологическим течением, которое он сам называл национал-болыиивизмом. Устрялов как мыслитель в разное время испытал влияние славянофильства, евразийства и в конце концов пришел к неославянофильству, что, безусловно, отразилось на его концепции исторического и культурного развития.
Определяя современную ему эпоху как эру больших исторических противоречий, перемен, катастроф, Устрялов говорит о необходимости разобраться, уяснить, что представляет собой понятие прогресса, на чем основаны теории прогресса, превратившиеся в последние годы в религию, снабженную мифологией, нередко и собственной своей магией. История человечества долгое время рисовалась непрерывно восходящей линией, бегущей кверху лестницей. Вера в человеческий разум, его могущество и благую активность служила основой повышенного социологического оптимизма. "Бодрая самоуверенность века Просвещения, - пишет Устрялов, - и, пожалуй, еще глубже, позднего Ренессанса, светилась в системе этих идей и настроений" [170].
337
Теория прогресса сегодня достигла своего "качественного заката" "догмат линейного победоносного прогресса подвергается атакам и жизни, и мысли". Однако завоевывающий жизненные пространства новый человек - "человек массы" - защищен от понимания природы социокультурных трансформаций, охвативших бывшие нововременные европейские (и не только) пространства, и готов верить и следовать прежним догматам и кумирам. Тем самым, проигрывая в качественном отношении, теория прогресса выигрывает количественно, даже расширяет сферу своего действия, "завоевывая психику нового человеческого материала, хлынувшего в историю и поддающегося общедоступному просвещению" [171].
Устрялов определяет прогресс как "развитие к лучшему, совершенствование. Но для того, чтобы знать, что такое совершенствование, нужно знать, что такое совершенство. Прогресс по самой природе своей есть понятие
170 Устрялов Н.В. Проблема прогресса. М. 1998. С. 4.
171 Там же. С. 4.
172 Там же. С. 5.
Устрялов обращается к разным теориям прогресса, анализирует концепции О. Шпенглера, Н. Федорова и других мыслителей, пытается выявить прогрессивные тенденции и результаты в разных областях человеческой деятельности и духа. Задавшись вопросами, побеждает ли прогресс в истории и совершается ли он в истории вообще, философ говорит об экономическом, интеллектуальном, моральном, социальном прогрессе как видах общего понятия культурный прогресс. Отдельно Устрялов выделяет понятие технического прогресса - столь значимое в XX в. В итоге философ приходит к выводу, что "двадцатый век не ближе к "идеалу", нежели пятнадцатый, пятый или первый. И не
338
менее связан некой изначальной, общей повинностью, круговою порукою жертвы... Каждая эпоха имеет свою душу. Каждая эпоха знает свой прогресс и свой регресс" [173].
Согласно Устрялову, прогресс не в беспрестанном линейном "подъеме", а в "нарастающей бытийственности", в растущем богатстве мотивов. Теория прогресса - в понимании приближения, стремления, тяготения к идеалу. Философ сравнивает историю с музыкой. "Идея, "идеал" музыкальной симфонии не в ее финале, а в целокупности ее, всеединстве. Ни одна ее деталь не выступает изолированно, все ее тоны и аккорды сращены и взаимопроникнуты, все такты сочтены в идеальном внутреннем единстве. Восприятие мелодии слитно соединяет и перерабатывает все ее последовательности, снимает раздельность звуков, вдвигаемых один в другой. Отсюда утверждение, что в музыкальном времени нет прошлого" [174].
И мировая история, считает философ, также тяготеет к идеалу, стремится к нему, но "бесплодно искать его торжества в начале ее, середине или в конце. Он всю ее проникает собою, он - везде и во всем, он - в ее логике, в ее динамике, диалектике, в ее нарастающих и спадающих ритмах" [175].
173 Там же. С. 24-25.
174 Там же. С. 44. Здесь Усгрялов ссылается на работу А.Ф. Лосева "Музыка как предмет Логики" (М., 1927. С. 23).
175 Там же. С. 44.
Каждый исторический момент наполнен идеальным смыслом, несет на себе отпечаток идеала. Однако реальность далеко не всегда воплощает внутренний идеал, заложенный в ней изначально. Философ объясняет это на примере музыканта, способного ошибиться и сорвать выступление, композитора, чья ошибка также чревата провалом и соответственно неосуществлением, нереализацией идеала. Устрялов называет их провалами эмпирического плана. Но если существует лишь один этот план, то будущее неизбежно трагично: неизбежна победа зла, трагедия зла неразрешима, история не удалась.
339
Однако есть и другой план - идеальный по отношению к эмпирической наличности, но вместе с тем наделенный реальностью высшего порядка. И в этом плане, по мысли философа, преодолеваются ошибки и срывы "двусмысленной, хаотической эмпирии": "Композитор не смог адекватно воплотить открывшуюся ему симфонию, - но "идея" ее реальна в царстве музыкального бытия. Оркестр оказался неудачен - музыкальное откровение само по себе от этого не терпит убыли в своей качественной завершенности.