Философия переннис
Шрифт:
Бруно, Пифагор — целостный человек. Таким должен стать каждый.
Ты спрашиваешь меня: Пифагор был кем-то вроде тебя и одновременно великим математиком. Как это возможно?
Я не математик, но то, что я говорю вам, абсолютно математично. Я не логик, но все, что я говорю, абсолютно логично. Хотя моя логика поможет вам выйти за пределы логики — вот что я имею в виду, когда говорю "абсолютно логично". Ибо алогичное — такая же часть существования, как и логическое. Когда кто-то по-настоящему логичен, он принимает и существование алогичного, потому что оно есть и его нельзя отвергнуть.
Быть логичным — значит принимать
Второй вопрос:
Пока я не принял саньясу, мне было бы очень легко найти общий язык с Пифагором. И сейчас мне хотелось бы того же, но некоторые вещи кажутся такими моралистичными и репрессивными, например — его совет не гневаться. В чем я ошибаюсь?
Сарло,
Никогда не забывай одну вещь: время меняет все — язык, способы выражения… время меняет все! Если бы Пифагор вернулся, ты не смог бы найти с ним общего языка. Он будет говорить на языке, который больше не употребляется, а ты будешь говорить на языке, который будет непонятен ему — существует пропасть в двадцать пять столетий. Двадцать пять веков — большой срок. В действительности, даже между двумя поколениями возникает пропасть; между вами и вашим отцом существует пропасть, и эта пропасть такова, что людям кажется невозможным ее заполнить.
Дети чувствуют, что общаться с собственными родителями почти невозможно. Разрыв невелик, каких-нибудь двадцать лет. Двадцать или двадцать пять лет разницы — и дети чувствуют, что общаться невозможно. И родители чувствуют, что общение невозможно. За двадцать пять лет мир так изменился — что же тогда говорить о двадцати пяти веках?
Вот почему вам нужно, чтобы кто-то живущий среди вас объяснил вам, что имеет в виду Пифагор. Зачем я говорю о Пифагоре? Для того, чтобы возвести мост через двадцать пять столетий, для того, чтобы Пифагор вновь стал силой, живущей среди вас. Если вы попытаетесь понять Пифагора прямо, вы не сможете понять его вообще. Он говорит на совершенно другом языке, который исчез из мира. Это — язык Патанджали, это — язык Махавиры. Но Патанджали и Махавира жили до Фрейда. Они пользовались словами с совершенно другим значением; они никогда не слышали о Фрейде. Пифагор говорил на таком же языке. Вы должны быть немножко терпеливее.
Когда он говорит, что не надо сердиться, он не имеет в виду подавление в том смысле, в котором вы понимаете слово "подавление". Когда он говорит, что не нужно поддаваться гневу, он не призывает вас подавлять гнев: он призывает вас трансцендировать гнев. А это совершенно разные вещи — не просто разные, но диаметрально противоположные.
Если вы стараетесь не гневаться, вы подавляете гнев. Если вы пытаетесь трансцендировадь гнев, вы не подавляете его: напротив, вы должны понять гнев, вы должны наблюдать гнев. Через наблюдение приходит трансценденция.
Если вы подавляете гнев, он уходит в ваше подсознание; он отравляет вас все больше и больше. Это нехорошо, это ненормально; рано или поздно это сделает вас невротиком. И не сегодня-завтра накопившийся гнев взорвется, и это будет куда более
Пифагор не учит подавлять его — ни один просветленный никогда не скажет подавлять его. Он учит трансцендировать его, выйти за его пределы. Трансценденция — это совершенно другой процесс. Трансцендируя, вы не подавляете гнев, но и не выражаете его. Вам известны лишь два способа распорядиться гневом: выражение и подавление. А настоящий путь — это ни то ни другое. Это не выражение, поскольку если вы выражаете гнев, вы заставляете гневаться других; тогда рождается цепь… тогда другой выражает его, и он снова провоцирует вас… и когда это кончится? И чем больше вы выражаете, тем больше это становится привычкой, механической привычкой. И чем больше вы выражаете его, тем больше вы гневаетесь! Вам будет трудно избавиться.
Из этого страха рождается подавление: выражать гнев нельзя, потому что это приносит большое несчастье вам, другим — и это ни к чему не приводит. Это делает вас безобразным, это создает уродливые ситуации в жизни, и за все это вам придется заплатить. И мало-помалу вы настолько привыкаете, что это становится вашей второй натурой.
Подавление рождается из страха перед выражением. Но если вы подавляете, вы накапливаете яд. Он не может не взорваться.
Третий подход, подход всех просветленных людей мира — это ни выражение, ни подавление, но наблюдение Когда поднимается гнев, сядьте тихо, позвольте гневу окружить вас в вашем внутреннем мире, дайте тучам окутать вас, будьте тихим наблюдателем. Наблюдайте… это — гнев.
Будда говорил своим ученикам: когда возникает гнев, прислушайтесь к нему, слушайте его весть. И снова и снова напоминайте, повторяйте себе: Гнев, гнев… Будьте бдительны, не спите. Будьте бдительны: гнев окружает вас. Вы не это! Вы — зритель. И именно это — ключ.
Мало-помалу, наблюдая, вы станете настолько отделены от гнева, что он не сможет воздействовать на вас. Вы становитесь таким далеким от него, таким посторонним и холодным, вы так сильно удаляетесь, расстояние становится таким значительным, что кажется, гнев вообще не имеет к вам отношения. В действительности, вы начнете смеяться над всеми теми нелепостями, которыми вы занимались в прошлом — из-за этого гнева. Это — не вы. Это там, вне вас. Гнев рядом с вами. И в тот момент, когда вы разотождествляетесь с гневом, вы перестаете питать его своей энергией.
Помните, мы питаем гнев своей энергией, только тогда он получает жизнь. В нем нет собственной энергии; он зависит от вашего сотрудничества. Если вы наблюдаете, сотрудничество нарушается; вы больше не поддерживаете его. Он будет присутствовать всего несколько мгновений, несколько минут, а затем 1 уйдет прочь. Не нашедши в вас корней, обнаружив, что вы недоступны, увидев, что вы далеко — вы наблюдаете с холма — он рассеется, он исчезнет. И это исчезновение прекрасно. Это исчезновение — великий опыт.