Философия переннис
Шрифт:
Природа служит им…
…Ты, кто измерил это.
Неважно, через молитву или через медитацию… Пифагор говорит:
…Ты, кто измерил это.
О мудрый и счастливый муж, в приюте этом отдохни.
Но соблюдай мои законы, избегай вещей, которых
Страшиться дожжен дух твой; различай их ясно;
Пускай разумность царствует над телом.
Он говорит: "Каким бы ни был твой путь…" Две последние сутры — для тех, кто подошел очень близко… приблизился к себе.
Эта сутра:
…Ты, кто измерил это.
Вы постигли это, вы узнали это. Это стало прозрачным для вас.
О мудрый и счастливый муж…
Мудрость и счастье связаны друг
Понимание приходит только через любовь или медитацию. Через любовь понимающим становится сердце, через медитацию понимающей становится голова но это одно и то же понимание. Конечно, его местоположение различно. Вот почему любящие, люди молитвы, всегда говорят, что Бог ощущается в сердце. И они правы — именно там они впервые ощущают рост понимания. Это любовное понимание, оно окрашено любовью, потому что оно достигнуто через любовь.
Но Патанджали говорит, что сахасрар, высшее, открывается в голове, тысячелепестковый логос раскрывается в голове. Это приводит людей в большое смущение: "Так где это на самом деле происходит? В голове или в сердце?" Если вы слушаете Патанджали, это происходит в голове, в макушке. Если вы слушаете Бахауддина, Джалалуддина Руми, Аль Хилладжа Мансура, Миру, Чайтанью, святого Франциска, Терезу — тогда это случается в сердце: лотос раскрывается там.
Так вот, это приводит людей в большое замешательство, но в этом нет никакой необходимости. Это две возможности для вас: если вы следуете путем медитации, первая вспышка понимания произойдет в голове, а затем оно распространится по всему телу. Но первое пламя зажжется в голове. Потом оно зажжет вас. Но первое переживание необычайно ценно, вот почему оно запоминается. А на пути любви первое происшествие случается в сердце, загорается первый огонь. Это то же самое пламя! А затем это пламя охватывает все тело. Но первое переживание этой потрясающей красоты, первый глоток нектара запомнится навсегда.
Вот почему об этих двух центрах говорили многие века. И те, кто не практиковал ни тот путь, ни другой, пришли в замешательство — они не могли поверить: "Это должно происходить в одном месте. Какой центр правильнее сердце или голова?" Вопрос не в том, какой центр правильнее; вопрос в том, по какому пути вы шли. Если вы следовали путем медитации, ваше понимание вспыхнет в голове. Или, если следовать путем любви, первый огонь зажжется в вашем сердце.
Но затем он распространяется повсюду, вы становитесь им.
О мудрый и счастливый муж…
Но каким бы ни был ваш путь…
…Ты, кто измерил это.
О мудрый и счастливый муж, в приюте этом отдохни.
Вы стали мудрым, вы стали счастливым, пришло время отдохнуть. Но это все же не высшее, потому что вы еще здесь. Счастливый и мудрый — но вы все еще здесь. Последнее, самое последнее, наитончайшее эго осталось. Теперь вы счастливы. Вы еще можете сказать: "Я счастлив". Теперь вы можете сказать: "Я мудр". Но "я" все еще здесь, очень тонкое, совсем прозрачное, как чистое стекло, оно никому не видно, и тем не менее оно есть.
Но даже прозрачное стекло, самое прозрачное стекло — это препятствие. Вы можете смотреть сквозь него, вы можете увидеть сад, вы можете смотреть на цветы и птиц, вы можете увидеть солнце и облака, все будет открыто, как будто там нет никакого барьера.
Но соблюдай мои законы…
Тем не менее, не отбрасывайте законы. Вы еще не до конца превзошли эго.
…избегай вещей, которых
Страшиться должен дух твой; различай их ясно;
Пускай разумность царствует над телом.
Помните, все же оставайтесь бдительным, постоянно укрепляйте понимание, потому что предстоит еще сделать последний шаг. Будьте бдительны, наблюдательны, потому что вы все еще можете сбиться с пути, упасть — ведь вы сесть! — поэтому вы все еще можете упасть. Вы выйдете за пределы падения лишь тогда, когда вас не станет. И вот — последняя сутра.
Чтоб, восходя в сияющий эфир,
Среди бессмертных сом ты стал бы Богом.
Вы мудры, вы счастливы — еще один шаг, чтобы вы стали Богом, еще один шаг, чтобы вы исчезли и в вас остался только Бог,
Чтоб, восходя в сияющий эфир…
Эта последняя частичка эго все же привязывает вас к земле. Это уже не железная цепь, это золотая цепь — но цепь есть цепь. Раньше к земле вас привязывала ваша глупость, посредственность, тупость; раньше вы были привязаны к земле безобразными цепями несчастья, страдания. Теперь вы привязаны прекрасной цепью счастья — золотой цепью, усыпанной алмазами. Она больше похожа на украшение, чем на цепь, поэтому вы должны быть более сознательным ведь вы можете стать слишком привязаны к своей мудрости, к своему счастью. И тогда это может оказаться даже более роковым: чем выше вы поднимаетесь, тем опаснее становится падение, помните! Когда вы приближаетесь к вершине, всего один неверный шаг — и вы упадете вниз, в долину.
Вы знаете игру в лудо — в лестницу и змею? На самом деле, ее придумали христианские мистики. Она символична, это метафора: вы поднимаетесь по лестнице, а потом некая змея хватает вас, и вы падаете. Змеи нет только на последней ступеньке — даже на предпоследней она есть. Пока вы не достигнете вершины, вы можете упасть. С отметки "девяносто девять" вы можете возвратиться к нулю.
Чем выше вы поднимаетесь, тем осторожнее вы должны становиться, потому что высшие удовольствия больше связывают, это естественно. В них нет отравы; они так чисты, что вы не можете даже заподозрить, что в них может быть какой-то яд — настолько они утонченны, изысканны. Очень легко увлечься ими и застрять на какой-то стадии роста. Именно это и происходит.
Люди с легкостью оставляют деньги; деньги очень грубы. Но если вы обрели некие психические силы — например, вы можете читать чужие мысли — отбросить это будет очень трудно. Ваше эго будет так довольно, оно получит такое удовлетворение: вы так экстраординарны, что можете читать мысли.
Произошло вот что:
Ученик одного мастера дзен пришел к другому мастеру. Он сказал этому мастеру:
— Мой мастер может творить чудеса. Вы тоже можете показывать чудеса? Мой мастер может делать замечательные вещи. Однажды он велел мне встать на берегу реки, а сам отравился на другую сторону. Он сказал мне взять листок бумаги, и я держал его в руке. Издалека, с другого берега, он начал писать на этом листке своим карандашом. Расстояние было так велико, и тем не менее появлялись надписи. Умеете ли вы делать что-нибудь в этом роде?