Философия права
Шрифт:
Примечание. Утверждение, что рабство (во всех его ближайших обоснованиях – физической силой, взятием в плен на войне, спасением и сохранением жизни, воспитанием, оказанными благодеяниями, собственным согласием раба и т.п.) правомерно, затем утверждение, что правомерно господство как исключительно только право господ вообще, а также и все исторические воззрения на правовой характер рабства и господского сословия основываются на точке зрения, которая берет человека как природное существо, берет его вообще со стороны такого существования (куда входит также и произвол), которое не адекватно его понятию. Напротив, утверждение, об абсо{82}лютной неправоте рабства отстаивает понятие человека как духа, как в
Прибавление. Если твердо придерживаться той стороны антиномии, согласно которой человек в себе и для себя свободен, то этим выносится осуждение рабству. Но то обстоятельство, что некто находится в рабстве, коренится в его собственной воле, точно так же как в воле самого народа коренится его угнетение, если оно имеет место. Рабство или угнетение суть, следовательно, неправое деяние не только тех, которые берут рабов, или тех, которые угнетают, а и самих рабов и угнетаемых. Рабство есть явление перехода от природности человека к подлинно нравственному состоянию: оно явление мира, в котором {83}неправда еще есть право. Здесь неправда имеет силу и занимает необходимое свое место.
γ) Вступление во владение, не действительное само по себе, а лишь представляющее мою волю есть знак на вещи, который должен означать, что я вложил в нее свою волю. Это вступление во владение очень неопределенно по предметному объему и по значению.
Прибавление. Вступление во владение посредством обозначения есть наиболее совершенное, ибо и другие виды вступления во владение содержат в себе более или менее действие знака. Когда я захватываю какую-нибудь вещь или придаю ей форму, то последний смысл этих актов есть также знак, а именно, знак для других, чтобы исключить их из владения и чтобы показать им, что я вложил свою волю в вещь. Понятие знака состоит именно в том, что вещь считается не тем, что она есть, а тем, что она должна означать. Кокарда означает, например, что носящий ее является гражданином определенного государства, хотя цвет не находится ни в какой связи с народом и он изображает не себя, а народ. Тем, что человек может давать знак и приобретать посредством него имущество, он именно показывает свое господство над вещами.
b) Потребление вещи
Через вступление во владение вещь получает предикат: «моя», и воля находится в положительном отношении к ней. Но в этом тожестве вещь положена точно так же и как некое отрицательное, и моя воля в этом определении
Примечание. Что потребление есть реальная сторона и действительность собственности, это – истина, которая предносится представлению, когда оно рассматривает собственность, из которой не делают употребления, как мертвую и бесхозяйную, и при неправомерном овладении последней указывает, как на основание такого овладения, на то обстоятельство, что собственник не употребляет ее. – {84}Но на самом деле воля собственника, согласно которой вещь принадлежит ему, есть первая субстанциальная основа, и ее дальнейшее определение, употребление, есть лишь явление и особый способ видоизменения, не имеющий такого значения, как эта основа.
Прибавление. Если я, пользуясь знаком, вступаю вообще во владение вещью в общем виде, то в употреблении содержится еще более общее отношение, так как в нем вещь в своей особенности не получает признания, а подвергается мною отрицанию. Вещь низведена на степень средства удовлетворения моей потребности. Когда я и вещь ощущаемся вместе, то для того чтобы мы стали тожественны, один из нас должен потерять свое качество. Но я – живой, волящий и поистине утверждающий; вещь же, напротив, есть нечто природное. Она поэтому должна погибнуть, а я сохраняю себя, чтò представляет собою вообще преимущество и разум органического.
Пользование вещью при непосредственном захвате есть само по себе единичное вступление во владение. Но, поскольку пользование основывается на длительной потребности и представляет собою повторяющееся пользование возобновляющимся продуктом, поскольку также оно ограничивает себя в видах получения снова этого продукта, постольку эти и другие подобного рода обстоятельства превращают единичное непосредственное овладение в знак того, что оно должно иметь значение общего вступления во владение и, следовательно, значение вступления во владение стихийною и органическою основой или другими условиями таких продуктов.
Так как субстанция вещи самой по себе, представляющейся моей собственностью, есть внешность, т.е. ее несубстанциальность, – она по отношению ко мне не является конечной целью в самой себе (§ 42), и эта реализованная внешность есть потребление, которое я из нее делаю, или пользование ею, – то все потребление или пользование представляет собою вещь во всем ее объеме, так что если мне принадлежит право на первое, то я – собственник вещи, от которой за пределами всего объема потребления ничего не остается такого, что могло бы быть собственностью другого.
Прибавление. Отношение между пользованием и собственностью – есть такое же самое, как отношение между субстанцией и акциденцией, между внутренним и внешним, между силой и ее проявлением. {85}Последнее существует лишь постольку, поскольку оно проявляется; поле есть поле лишь постольку, поскольку оно дает урожай. Кто поэтому пользуется полем, тот собственник всего его, и признание еще другого собственника самого предмета представляет собой лишь пустую абстракцию.
Поэтому мое право лишь на частичное или временное потребление, так же как и на частичное или временное владение (как то, что само представляет собою частичную или временную возможность потреблять вещь), отлично от права собственности на самое вещь. Если бы весь объем потребления был моим, а абстрактная собственность принадлежала бы другому, то вещь, как моя, была бы совершенно проникнута моей волей (предшествующий параграф и § 52) и вместе с тем в ней было бы нечто совершенно непроницаемое для моей воли, а именно воля, и к тому же пустая воля другого; я был бы для себя как положительная воля объективным в вещи и вместе с тем не объективным, – получилось бы абсолютно противоречивое отношение. Собственность есть поэтому по существу свободная, полная собственность.