Философия Ридли

Корр Кирстен

Медленно поворачиваюсь, ловко меняя маску на лице… интересно, это считается правовым нарушением, если собой я бываю только в мыслях? Или всё человечество обреченно на обман? В чем тогда смысл? Отец говорит, что в будущем. В карьере и наличии у человека целей.

— Диана, привет, — мне улыбается высокий парень с красивыми темными, почти черными глазами и протягивает букет нежно-розовых роз.

Я выдыхаю, лишь на секунду мешкаю, извиняюсь перед своей совестью, и включаю ту привычную часть меня…. о которой не знает моя семья.

Маркус Честертон — изучает политологию и высший

менеджмент. Есть младшая сестра. Ездит на синем «субару», отец успешный предприниматель в области недвижимости. Придурок (не отец, естественно) каких поискать, состоит в «тайном клубе» шапочников, как я их называю. «Шапки» — развлекаются тем, что укладывают глупых девчонок на обе лопатки. Из этого я делаю вывод, что моё имя извлекли из недр магического колпака. Что странно. Думала, меня не вписывают. Надо проверить эту информацию и понаблюдать за остальными участниками этой увлекательной игры. Если никто из них больше не проявляет повышенной активности, значит действительно, я попала под удар. Но вот, кто на самом деле попал, это ещё предстоит выяснить.

— Привет, — открыто улыбаюсь, следя по сторонам за реакцией общественности. Впрочем, я уже приучила общественность не замечать моего присутствия.

— Это тебе, — парень протягивает букет и даже немного волнуется. Я давно заметила косые взгляды с его стороны, но предполагала, что это быстро пройдет. — Ты прекрасно выглядишь, — говорит он, нервно облизывая губы и всё время поправляя челку.

Вдалеке замечаю застывшего Марвола младшего со своим приятелем Алексом. Оба считают меня «странной девчонкой». Нет, я не читаю мыслей, но просидела немало часов за книгами по изучению человеческого поведения и эмоций. Моя мать ведущих психиатр страны, а меня всегда влекло к той неизведанной части человеческой натуры. Ещё я привыкла наблюдать за людьми и запоминать мегатонны информации, иногда просто не нужной, но в моей «работе» этот навык бесценен.

— Спасибо, — улыбаюсь всё той же улыбкой и не спешу помогать «счастливчику».

Парень мнется и чешет в затылке. Ну, давай, у тебя там всё равно пусто, ускорься, пожалуйста. Нет, что касается учебы, тут парень, бесспорно, молодец. А вот, что касается жизни, тут пробел.

— Можно пригласить тебя на свидание? — наконец выдает он.

Свидание в горизонтальном положении, очень интересно. Что же, почему нет? Я сегодня такая добрая и Марвола не убила, и на свидание пойду…

— Правда? Меня? — немного удивимся для достоверности. Нельзя так сразу соглашаться скромной и порядочной девочки.

Маркус заметно взбодрился.

— Да. Давно хотел это сделать. Может, погуляем завтра вечером? — он засунул руку в карман черных джинсов и запустил руку в светлую шевелюру.

Делаем вид стеснительной девочки…

— Я не против, — прижимаю к себе розы и вдыхаю их аромат. Но во мне не воспитали тонкого ценителя прекрасного и цветы во мне пробуждают ровно столько же, как если бы их подарить боксеру.

— Правда? — Маркус вскидывает брови и покачивается на пятках.

— Давай встретимся возле ворот универа. В семь. Подойдет?

— Да, конечно! Может за тобой заехать?

— Нет, лучше я сама, — якобы смущенно улыбаюсь,

и когда парень прощается и радостный уходит, провожаю его задумчивым взглядом, размышляя как проучить банду «шапочников».

Оставив Стиви в мастерской до утра, возвращаюсь домой на автобусе. Включаю плеер и смотрю в окно, наслаждаясь медленной поездкой и духотой. Я редко обращаю внимание на подобные мелочи и отвлекающие факторы. Жизнь слишком хороша, чтобы тратить энергию понапрасну.

В голове четко-выстроенный жизненный план, я всё время с ним сверяюсь, ставлю галочки напротив выполненных дел и двигаюсь дальше, к следующему пункту.

Моя жизнь может показаться размеренной и ровной, я и сама так всегда считала, но каким-то образом она разделилась надвое. Иногда, перестаю понимать какая половина верная. Порой разрываюсь на части и ухожу глубоко в себя, долго и муторно копаюсь, пытаясь понять, как я живу? Но ответов не нахожу, как и сил отказаться хоть от одной половины жизни.

Одна часть меня — примерная дочь своих родителей.

Переступаю порог дома, снимаю обувь и сразу убираю в гардероб. Из кабинета выходит отец. Его спина идеально-прямая не смотря на высокий рост. Одной рукой он держит книгу, другой очки. Хмурый взгляд бледно-голубых глаз осматривает меня с головы до ног.

— Я не слышал этого отвратительного рева. Где твой байк?

— Он у Герни. Завтра заберу, — я продолжаю стоять, не решаясь пройти. Знаю, допрос ещё не окончен. Я терпелива, как и всегда и так же приветлива.

— Этот монстр, наконец, сломался? Мария была бы счастлива.

— Увы, — беззлобно отвечаю, пожимая плечами. — Маме придётся подождать.

Я молчу про то, что они мне сами его подари. Так и не ясно, за какие заслуги. Я ведь даже не просила, но когда увидела Стиви — влюбилась сразу.

Отец смотрит пристально, настороженно, но молчит.

— Мой руки, переодевайся, и иди кушать. У тебя сегодня практика есть?

Сердце пропускает удар, и так происходит каждый раз, когда приходится врать.

— Да. Я поеду к четырем, сразу после обеда. А теперь можно я пройду и обниму тебя?

Отец откладывает книгу на журнальный стол и позволяет прижаться к нему. Я вдыхаю родной запах парфюма с ванильными нотками бельевого ароматизатора. — Я соскучилась, — поднимаю голову и заглядываю отцу в глаза. Он немного щурится, один раз проводит по волосам и спешит разорвать контакт. Моя семья не приверженцы проявления чувств. Мама говорит; привязанности разрушают личность. А я должна быть достаточно сильной, для достижения общих целей.

Вторая часть меня — моя «практика».

Останавливаюсь перед величественным бизнес центром и улыбаюсь. Офис на одиннадцатом этаже этого здания является моим убежищем. Не знаю, правда, от чего, но мне безумно хорошо, за его стенами. Я отдыхаю в нём, не смотря на то, что работаю. Такой вот забавный парадокс.

Охрана в черных строгих костюмах, встречает меня улыбкой. Прикладываю пропуск и прохожу турникет. Я знакома с каждой кофеваркой в этом здании, с уборщицами и мойщиками стекол. Но я не с кем не дружу, и меня никто не знает. Одно из правил нашего дома — никаких знакомств.