Философия Южного Парка: вы знаете, я сегодня кое-что понял

Арп Роберт

Морально-святой — помните кто это — идеальный человек-моралист. Если вывод де Соузы верен, то святой не может найти развлечения во фтоническом юморе, потому что главное условие фтонического смеха состоит в том, что нравственно проблематично. Таким образом, у нас есть даже более сильный запрет определенных видов развлечения, чем предложенные Вульф. Это не просто вопрос неспособности, имея «чистую совесть», смеяться над чем-то фтоническим или привлечения чьего-то внимания, иначе занятого; это — своего рода — психологическая дисфункция. Аристотелевский святой также является неудачным примером. Пока оценка фтонического юмора требует, фактически, одобрения низших помыслов, Аристотелевский святой не может в ней участвовать. Он, вероятно, имел бы более богатое чувство юмора, чем рациональная святость или Святая любовь и смог бы наслаждаться некоторыми из более-менее остроумных сатирических аспектов Южного

Парка. Тем не менее, Аристотелевский святой не может быть женоненавистником, расистом, геронтофобом, нетерпимым, ксенофобом, безчувственным, легкомысленным или иметь другие нравственно-сомнительные качества. Согласно же де Соузе, невзирая ни на что, должен быть хоть кто-то, кто в состоянии понимать фтонический юмор.

Итак, с тех пор, как, то, что мы наблюдаем, когда следим за злоключениями Картмана и мальчиков, по большей части — фтонический юмор, оказывается, что мы — весьма неприятные люди, раз можем наслаждаться Южным Парком. Хотя Южный Парк редко является столь же глупым, как хоккейная шутка де Соузы, есть кое-что подлое или низкое в развлечении, которое он дает. Нам нравится наблюдать, как Кенни умирает, а чудовищный эгоизм Картмана наносит ущерб всем вокруг него. Мы смакуем способы, которыми слабохарактерные Баттерс или Пип используются в своих интересах другими детьми. Мы ржем над уколами, которые Южный Парк наносит Саентологии, Христианству, культурному многообразию, анонимным алкоголикам и, фактически, всему остальному. Столь острый юмор — хороший способ выказать небольшую озлобленность. И, таким образом, мы действительно не должны смеяться над Южным Парком.

Это было бы весьма мрачной новостью для тех из нас, кто наслаждается Южным Парком. К счастью, вывод де Соузы не совсем оправдан. Он прав, утверждая, что простого знания и допущения, не достаточно для шутки, чтобы стать забавной. Это значит, что понимания шутки не достаточно, чтобы позволить всем смеяться над ней. Проблема состоит в том, что де Соуза утверждает, будто всякий должен, фактически, подтвердить отношение и допущение, служащие основой для шутки. Однако, всем не обязательно подтверждать эти отношения, чтобы принять их, чтобы видеть юмор, связанный с ними. В качестве примера, вспомните, что в эпизоде «Толстая задница и тупая башка» марионетка, пародия на Дженнифер Лопес, любит есть тако и буррито. Сам по себе, этот факт действительно не несет ничего забавного о ком-то, даже о латиноамериканце, который любит есть тако и буррито. Есть, однако, кое-что потенциально забавное в болтливом человеке, кр-р-рутящем тако и любящем чула. Южный Парк аналогично играет на расизме и многих других качествах и стереотипах. Чтобы находить эти шутки забавными, каждый должен знать, что за стереотипы и карикатуры используются в каждом конкретном случае и использовать эту информацию, чтобы адаптировать соответствующие образы. Каждый должен быть в состоянии вообразить, например того, на кого это похоже, чтобы видеть болтливого любителя чула, кр-р-рутящего тако и буррито.

Короче говоря, есть баланс между одобрением пагубных помыслов и просто знанием о них. В самом простом случае — мы можем вообразить себя расистами и представить, как такой человек изобразил бы молодую латиноамериканку. При этом, мы принимаем, на мгновение, нравственно нежелательные помыслы, которые расист имеет к молодым южноамериканкам. Но это образное перевоплощение едва «отмечает» кого-то как расиста. То, что это лишь предполагается, освобождает нас от того, чтобы считаться подлинным свойством: человек, который представляет себя супер-героем фактически больше супер-герой, чем человек, который на миг стал расистом, на самом деле — расист. Переходная природа предполагаемого перевоплощения — противоречит любому подтверждению обратного. И образное перевоплощение, противоречит де Соузе, по-хорошему, все, что мы должны сделать — смеяться над «Хеннифер Хопес».

Так смейтесь же, все Вы — болтливые любители чула, тако и буррито!

Так на чем же мы остановимся, относительно этики развлечения? Если правильно, что мы можем вообразить гипотетические сценарии, не подтверждая их, то морально-святой мог быть святым и, тем не менее, наслаждаться юмором Южного Парка. Воображение не обязано иметь отношение к тому, о чем человек думает, что поддерживает, чего хочет или даже тайно желает. Фактически, человека можно считать дефектным моральносвятым, благодаря его хорошему воображению. Способность мысленного перевоплощения — вполне приемлемое качество для святого, иметь его — если и не в его собственном праве, то, по крайней мере, оно может играть существенную роль в сочувствии и понимании.

Ничто из этого не говорит, что нужно быть безнравственным, чтобы смеяться над

Южным Парком. Если бы для этого нужно было подтвердить злонамеренные помыслы, или вредные намерения, фтонический юмор считался бы безнравственным. Возможно, мы удивились бы реакции настоящего расиста на Южный Парк. Когда мы образно принимаем пагубные помыслы, злонамеренность полностью не охватывает нас в стремлении поржать над шуткой. Может человек, который по-настоящему является расистом, не обратил бы на нее никакого внимания? Он усмехнулся бы или посмеялся, восхитившись карикатурой на «Хеннифер Хопес», или смех его был бы тем, что психолог Борис Сидис называл звериным рыком? Такой смех — продукт насмешки и презрения. Хотя развлечение может содержать насмешку, остается тот пункт, что у смеха реального расиста тон отличается от смеха человека, который просто образно принимает расистское отношение. Звериный рык, тогда, является чем-то, что не соответствует образу морально-святого, и, соответственно, смеяться так — неправильно. Но, как мы видим, немного воображения — все, в чем мы нуждаемся. Таким образом, даже святости Вульф могут смеяться над Южным Парком. Так смейтесь же, болтливые любители чула, тако и буррито!

3. Богохульственный юмор в Южном Парке

Кевин Дж. Мёрта (Kevin J. Murtagh)

Телка с кровоточащей вагиной — это не чудо.

В серии «Кровавая Мэри» скульптура Девы Марии изображается так, будто кровотечение происходит «у неё из задницы». Люди приезжают отовсюду, чтобы стать свидетелями этого мнимого чуда, а один кардинал приезжает аж из Ватикана для инспектирования скульптуры. Он пристально рассматривает кровоточину, и скульптура исторгает струю, что выглядит как понос, обрызгивая кровью всё его лицо. Он заявляет: «Это чудо!». Вскоре после этого, сам Папа Римский Бенедикт XVI приезжает осматривать её лично. После того, как скульптура и ему «брызжет» прямо в лицо, он заявляет, что скульптура кровоточит не задницей, а вагиной, а «тёлка с кровоточащей вагиной — это не чудо. Тёлки кровоточат вагинами всё время».

Скульптура Девы Марии кровоточит задницей? Мысль, отвратительная сама по себе, и как позднее выясняется, скульптура не делает ничего, что могло бы сколько-нибудь уменьшить отвращение. Менструальная кровь брызнула прямо на лицо Папе? Это вызвало у меня разрыв шаблона, что-то мне показалось неправильным. Неужели я так постарел, что «терпелка сломалась»? Возможно, я и стал немножко ханжой, по сравнению с молодым мною, любившим поиздеваться над чересчур многозначительным и серьёзным. Хотя сомневаюсь в этом. Всё-таки, «Кровавая Мэри» рассмешила меня, хоть я и весь съёживался во время просмотра.

Делают ли Паркер и Стоун что-либо морально нехорошее, используя богохульство для комического эффекта? Лично мне показалось, что кое-что подобное есть в серии «Кровавая Мэри». Я, можно так сказать, интуитивно почувствовал, что моральные границы здесь переступили. Однако, если этика (раздел философии, интересующийся тем, что человек должен делать и как он должен жить) может начинать с интуиции, она не может на ней заканчиваться. Философская позиция, провозглашающая поступки моральными или аморальными, должна обосновываться на веских причинах и твёрдых доказательствах, наряду с интуицией. Возможно, изучение этого вопроса потребует взгляда на него сквозь призму утилитаризма — очень влиятельной теории, популяризированной Джоном Стюартом Миллом (18061873) — чтобы дать на него ответ. Утилитаристы пытались точно рассчитать позитивные и негативные последствия в происходящей ситуации. Они считали, что моральным решением будет то, что «приносит наибольшее счастье наибольшему количеству людей», с учётом всех пострадавших. Получается, с точки зрения утилитаристов, богохульный юмор может быть морально приемлем на том основании, что радует многих людей, или морально неприемлем на основании того, что он приводит многих в шок, гнев и негодование. Но прежде чем обсуждать эту этическую проблему, будет полезным получить общее понятие о самом «богохульстве».

Что это ещё, во имя Господа, за богохульство?

Богохульство определимо по-разному. Как и для многих других слов, у нас есть общее представление, что оно означает, но дать чёткое определение — трудно. Богохульство характеризуется непочтением или неуважением к тому, что считается священным, например к Богу, богам или «людям божьим», таким как Папа, священники, монахи. Богохульство также часто включает демонстрацию презрения или ненависти к Богу. Вспомним Крота из полнометражного фильма, который обзывал Бога всякими выражениями, такими как «сраный хуесос», «сука», «пидорас, ебанный в жопу» и «злоебучая крыса». Если и есть на свете богохульство в чистейшем виде, то, конечно, это оно.