Философия Зла

Еще до того, как была закончена «Философия скуки», я принял решение написать книгу о зле. Мне показалось, что эти темы - скуки и зла, что-то роднит, однако я скорее чувствовал это родство, нежели формулировал как мысль, и не мог выразить это четко. Разумеется, было понятно, что скука может послужить причиной для совершения дурного поступка, что было подчеркнуто также и в «Философии скуки». Однако интуиция подсказывала мне, что эта связь имеет более серьезный метафизический характер, чем тот, о котором говорилось выше. Изначальной целью «Философии зла» было понять и объяснить интуитивные догадки, однако в процессе работы над книгой эта цель все время отступала на второй план и, наконец, вовсе вышла из поля зрения.

Понятие «зло» не пользовалось особой популярностью, но, судя по всему, сейчас для него наступил «ренессанс». 1 Долгое время это понятие было не чем иным, как отзвуком мифологического, христианского прошлого, однако сейчас оно получило новую жизнь, но при этом изменилось его качество. Сейчас оно является не только серьезной проблемой, но обладает, ни много ни мало, притягательностью. 2 Эта «притягательность» не в последнюю очередь связана с тем, что зло стало скорее объектом эстетики, нежели морали. Зло превратилось в нечто иное и вследствие этого действует как противовес скучной повседневности.

Мы

видим все более экстремальные примеры злодеяний в фильмах, и не только 3 , однако это зло не в полной мере относится к категории нравственности. Зло - как и многое другое в нашей культуре - подверглось эстетизации. На мой взгляд, основной проблемой «Философии скуки» является именно эта эстетизация. Симона Вейль пишет: «Вымышленное зло романтично и многообразно; реальное зло - мрачное, однообразное, пустое, скучное. Вымышленное благо скучно; реальное благо - удивительное, необычное и упоительное» 4 . Вымышленное зло живет благодаря этому вымыслу. Зло в вымысле контрастирует с серыми буднями, по отношению к которым зло является трансценденцией. «Зло» становится «трансгрессией», «возвышенным» и т.п. Когда в восприятии зла преобладает элемент эстетизации, теряется самое страшное, поскольку чисто эстетический образ не включает в себя жертву. Как чисто эстетический феномен зло становится безобидной игрой, которой мы можем тешиться и забавляться, из-за которой можем уронить слезу, впрочем, не слишком переживая 5 . Зло надо воспринимать серьезно, в рамках категории нравственности; понимание зла является ключевым и для понимания человеком самого себя и обязательств, которые мы имеем по отношению к другим людям.В процессе работы над книгой многое менялось. Изначально я планировал не включать в книгу то, что касалось бы садистов 6 , а также материалы о геноциде, поскольку хотел сосредоточиться на обычном, ординарном зле. Однако со временем мне стало ясно, что наше представление о зле так тесно связано с этими чудовищными явлениями, что невозможно просто упомянуть о них мимоходом. На начальном этапе работы я находился под впечатлением от совершавшихся в бывшей Югославии военных преступлений, затем в Норвегии и Швеции произошли жестокие убийства детей. Эти события, пожалуй, лучше всего отражают наше представление о зле - ужасные деяния, совершаемые «чудовищами». Существуют чудовища в человеческом обличье, но едва ли это объясняет, почему люди причиняют друг другу зло. В конечном счете нет иного объяснения, кроме того, что это мы -нормальные, более или менее порядочные и милые люди - сами взращиваем лихо. Прежде всего, эта книга о нас и для нас, нормальных людей, а не «чудовищ». Быть злым - «нормально». Но мы отказываемся признавать зло в себе. Зло всегда в «других».

В этой книге я подробно остановлюсь на Холокосте, поскольку этой теме посвящено множество всесторонних исследований, которые предоставляют обширный материал, касающийся преступников, и поэтому мы имеем уникальную возможность проанализировать, как совершенно обычные люди становятся повинными в немыслимом злодеянии. Говоря о Холокосте, я не стану уделять особое внимание личности Гитлера, а сосредоточусь на «обычных» людях, принимавших участие в массовых убийствах. Я считаю, что понятие зла имеет важнейшее значение для самоопределения человека с точки зрения нравственности, и лишь немногие из нас имеют какие-либо основания для того, чтобы идентифицировать себя с Гитлером. И напротив, это легче достигается по отношению к другим участникам тех событий. Именно по этой причине серийные убийцы и им подобные не являются основными объектами моего исследования. Я не утверждаю, что «мы» и «чудовища» - две несовместимые категории. Лайонел Дамер, отец Джеффри Дамера, пишет, что в его голове не укладывалось, как сын мог оказаться одним из самых жестоких серийных убийц в истории США и совсем чужим ему человеком, - однако постепенно он начал осознавать «то, что могло бы сделать меня тем, чем стал мой сын» 7 . Мне кажется, что каждый из нас может обнаружить в себе черты, крайняя степень которых проявилась у Джеффри Дамера. Тем не менее я считаю, что основа для идентификации с такими людьми, как Дамер, -молодым человеком, неуравновешенность которого была очевидна, - столь непрочна, что я предпочел обратиться к описанию нормальных, злых людей. Понятие зла интересует меня как ключ, необходимый нам, чтобы понять самих себя.Полностью объяснить зло - было бы слишком дерзкой задачей. Мой взгляд на него менялся в процессе работы над книгой. Поначалу оно казалось мне, прежде всего, завораживающим, затем в большей степени страшным, но, в конце концов, мне стало ужасно грустно. Возможно, это в конечном счете и есть лучшая характеристика зла: скорбь. Я полагаю, что читатель способен самостоятельно дорисовать детали событий, к которым я обращаюсь. Тот, кто рассчитывает узнать мельчайшие подробности преступлений, о том, какие орудия пыток использовались и все еще используются, как именно разные серийные убийцы расправлялись со своими жертвами, описания радикальных методов казни и т.п., будут разочарованы. Все это я оставил за скобками. Возможно, книга получилась бы более «занимательной», если бы в ней присутствовали подобные описания, однако написать «занимательную» книгу не было моей первейшей задачей. Кроме того, я считаю, что простое изложение сути происходившего ужасает само по себе.

Тема этой книги всеобъемлюща, многогранна и неопределенна, поэтому и изложена она может быть по-разному. Работая над книгой, я не преследовал честолюбивой цели издать Gesamtdarstellung (полное руководство), где я бы проник в сущность зла во всей его комплексности и предложил бы решение проблем, которые оно перед нами ставит. Однако достичь и куда более скромной цели - изучить те аспекты, которые, на мой взгляд, являются ключевыми, оказалось сложнее, чем я себе представлял. Я считал, что мое образование позволит мне избежать трудностей и написать эту книгу, однако, приступив к работе с источниками, я почувствовал, что утопаю. Я никогда не работал с предметом, требующим столь значительной работы с источниками. Библиография Барри Л. Уитни англоязычных изданий с 1960 по 1990 год, посвященных проблематике теодицеи - вопросу о том, как существование в мире зла согласуется с существованием благого и всемогущего Бога, - состоит из более 4000 наименований. 8 Один-единственный аспект проблематики зла, таким образом, обсуждается в более 4000 трудах, написанных на протяжении 30 лет. Уитни считает, что в общем литература посвященная теме зла и написанная за этот промежуток времени, представлена десятками тысяч наименований. Очевидно, что никто не способен охватить всю имеющуюся литературу, и мне довольно быстро стало понятно, что если я хочу вообще когда-нибудь закончить эту книгу, то должен беспощадно сократить число источников. Поэтому я работал лишь с малой частью существующих литературных источников, и был вынужден не включать в книгу многое из того, что мне кажется весьма интересным, однако надеюсь, что сумел оставить самое важное. 9 Это не История зла, хотя я не раз буду обращаться к историческим источникам. Написание полной истории идейных течений от Ветхого Завета (или еще раньше: от Эпоса о Гильгамеше) до сегодняшних дней - слишком масштабная задача. Поэтому я предпочел ограничить исследование отдельными темами и теориями, которые считаю наиболее интересными и важными.

Существуют четыре традиционных

стратегии объяснения происхождения зла: (1) человеком овладела (или совратила его) сверхъестественная сила зла, (2) человеческая природа определяет поведение, которое мы можем обозначить как зло, (3) влияние внешних условий порождает человека, творящего зло, и (4) человек свободен и делает выбор в пользу зла. На пунктах (3) и (4) я остановлюсь подробно, а пункт (2) рассмотрю вкратце. ( 10 ) Пункт (1) я не стану разбирать, поскольку, на мой взгляд, эта позиция не может быть предметом рационального обсуждения, но относится исключительно к сфере религии. Поэтому я не стану затрагивать тему существования дьявола и Антихриста, поскольку это является в большей степени вопросом теологии, истории религии и социологии религии, чем философии 11. Начиная с XVIII столетия, люди постепенно перестали видеть но всяком зле происки лукавого 12 . Вопросы религии, магии и мифологии не являются основной темой этой книги, хотя я довольно подробно остановился на проблеме зла, т.е. на вопросе о том, как существование Бога согласуется со всем тем злом, которое присутствует в мире 13 . Больше я беспокоюсь о человеке, а не о Боге - разумеется, это связано с тем, что я неверующий. Отталкиваясь от человеческого в стремлении понять зло, я не ищу корень зла, а лишь провожу анализ там, где зло прежде всего себя обнаруживает 14 . Зачастую, если речь идет о проблематике зла, граница между философией и теологией стирается, однако я предпочитаю - как исходя из своих личных убеждений, так и по причине общей секуляризации Запада -не придавать теологическому аспекту большого значения, что обычно характерно для литературы, посвященной этой теме; исключение составляет первая часть данной книги, в которой рассматриваются традиционные, теологические решения проблемы зла. В основном я буду придерживаться современной, секуляризированной, западной позиции 15 . Я считаю,что проблему зла необходимо решать с точки зрения отношений между людьми, а не рассматривать зло как некую трансцендентную силу. О злодеяниях мы говорим «бесчеловечно», переворачивая тем самым всё с ног на голову, ведь зло присуще человеку, даже слишком. Уильям Блейк писал: «У жестокости человеческое сердце»16.Цель этой книги не в том, чтобы обнаружить «корень зла», найти источник всех зол, а прежде всего в том, чтобы обозначить некоторые особенности нашей жизни, положительные и отрицательные возможности, которые она нам предоставляет. Проблема людей заключается не в последнюю очередь в том, что отрицательные возможности сильно преобладают. Легче совершить зло, нежели сделать доброе дело, легче навредить человеку так, что он будет страдать от этого до конца жизни, чем совершить что-либо в соответствующей степени хорошее, легче подвергнуть целый народ безмерным страданиям, нежели привести его к процветанию. Другими словами, наши способности к совершению добра и зла неравнозначны. Это является исходной предпосылкой поступков человека, но действовать во благо, а не во зло - это наша задача. Эта книга написана больше для того, чтобы понять преступника, а не его жертву, и большее значение я придаю злу причиняемому, нежели злу претерпеваемому. Возможно, некоторым покажется, что жертвы заслуживают большего внимания, однако я считаю излишним говорить о том, кому я сопереживаю.

Я благодарен за ту поддержку, которую мне оказали друзья и коллеги. Анне Гранберг, Томасу Нильсену, Хельге Сваре и Кнуту Улаву Омосу за ряд конструктивных замечаний, важных поправок и исправление недочетов. Хельге Йордхейм за ценные предложения, в частности за совет перераспределить главы во второй части книги, что повысило четкость структуры материала. Эйнара Эверенгета благодарю за замечания к главам, посвященным теории Арендт. Хильде Норргрен - как обычно, лучший читатель, внесла множество корректив. Мой редактор Ингрид Угельвик оказывала неоценимую помощь в ходе работы над книгой. Благодарю всех за оказанную поддержку, Вы мне здорово помогли. Все допущенные ошибки и недочеты, разумеется, лежат целиком и полностью на моей совести.

Несмотря на то что понятие «зло» кажется устаревшим, пережитком далекого от современности прошлого, когда представление о мире было основано на христианском учении, зло тем не менее является для нас реальностью. Мы видим зло, творим зло и подвергаемся злу. Однако мы как будто всякий раз о нем забываем, ведь так непросто все время о нем помнить. В 1939 году Томас Манн констатировал, что мы вновь познали разницу между добром и злом, и был абсолютно прав 17 . Раз за разом мы обретаем это знание, чтобы вновь его утратить. Е.М. Чоран пишет: «Мне становится все сложнее и сложнее распознавать добро и зло. В тот день, когда я не смогу отличить одно от другого - если он настанет - будет таким шагом вперед! Шагом к чему?» 18 Я думаю, к катастрофе. Но мы узнаём зло, когда оно обретает лицо, идентичность, как это произошло в начале девяностых. Мы следили за событиями в бывшей Югославии, узнавали о массовых убийствах, насилии и чудовищных зверствах. Читали о бессмысленной жестокости, когда сербские войска принуждали мусульманских отцов и сыновей совокупляться друг с другом или с другими мужчинами, о том, как раздетых донага мусульман заставляли смотреть на обнаженных женщин и при возникновении эрекции отрезали пенис. Сложно найти хоть какое-нибудь объяснение тому, почему это происходит. События в Югославии стали потрясением для нас, поскольку мы не представляли себе, что такое может произойти в наши дни, и тем более в той же части света.

Эндрю Дельбланко начинает книгу «Смерть Сатаны», утверждая, что в наши дни между злом, о котором мы знаем по опыту, и нашим интеллектуальным инструментарием, необходимым для понимания зла, существует огромная пропасть. 19 Зло теряется на заднем плане, тонет в грохоте и шуме современной жизни. Мы являемся свидетелями социальных бедствий и жестоких преступлений, однако за исключением тех особых случаев, когда мы точно знаем, кто именно совершил преступление, нам не кого винить, мы не в состоянии определить, откуда исходит зло. В христианстве все зло сводится к Сатане, но в наши дни, когда Бог умер, умер и Сатана. Смерть Сатаны создала для его убийц, людей, проблему в обсуждении зла. Как говорить о зле, лишившись главного злодея?

Жан Бодрийяр задается вопросом, что сегодня происходит со злом, и отвечает - оно проникло всюду 20 . Это напоминает сказку Х.К Андерсена «Снежная королева», в которой осколки разбившегося дьявольского зеркала, искажающего все, что в нем отражается, попадали в глаза и сердца людей, начинавших видеть дурное всюду, куда бы они ни посмотрели 21 . Для большинства из нас понятие зла не ассоциируется с будничной жизнью, с нашими ежедневными занятиями и событиями повседневности, зло обнаруживается посредством СМИ: мы читаем или смотрим репортажи о геноциде, гуманитарных катастрофах, немотивированной жестокости и несчастных случаях на дороге. Мы сталкиваемся с парадоксом - зла как будто бы нет и в то же время зло вездесуще: зло отсутствует в нашем отдельном опыте и зло вездесуще, если основываться на реальности, освещаемой в СМИ. Бодрийяр как раз это и утверждал - зло повсюду, и именно поэтому мы утратили язык, на котором можно говорить о зле 22 . Сьюзен Зонтаг указывает на подобную проблему: