Философия

Кузнецов В. Г.

111

го субъекта, стремясь ограничить влияние последнего на объективность описания мира. Однако в действиях людей очень трудно отделить субъективное от объективного. Субъективные переживания для человека оказываются часто не менее, а даже более важными.

Интуитивно мы осознаем это и довольно часто стараемся именно эмоционально воздействовать на сознание людей даже при проведении каких-то рациональных установок (например, при доказательстве и обосновании), делая тем самым их более убедительными. В этом плане миф является весьма действенным средством. Ему присуща изначальная смысловая гибкость, благодаря которой наука прекрасно вписывается в его структуру как элемент нового порядка, иного периода культуры.

К. Хюбнер доводит эти идеи до логического конца и утверждает, что

степень рациональности мифа и науки одинакова, так как нет никакого иного обоснования рациональности, как только через внутреннее содержание каждого из образований. Они имеют общую структуру. Проявляется это в общей модели объяснения, основанной на чистом или предпосылочном опыте. При этом чистый опыт (в науке эмпирический опыт) основан на принципе интерсубъективности и в нем часто используется метод "проб и ошибок". А предпосылочный опыт и в мифе, и в науке основан на онтологии, которая является продуктом социокультурных обстоятельств. В этом смысле она относительна, "не имеет никакого абсолютного значения", может быть легко изменена и не может претендовать на то, что ее положения основаны на каких-то истинах. "Следовательно, различие между научным и мифическим опытом лежит исключительно в области содержания. Рациональная структура объяснения и интерсубъективного обоснования при этом никак не затрагивается" [120].

В то же время науку и миф нельзя сравнивать по их содержанию. "Нет ничего более неверного, чем приписывать мифу, как это часто происходит, статус иррационального, а науку противопоставлять ему в качестве рационального. Миф обладает своей собственной рациональностью, которая реализуется в рамках его собственных понятий об опыте и разуме... Соответственно, миф обладает своей собственной формой гармонизации: он упорядочивает явления и их взаимосвязи, использует "логику" своего "алфавита" и свои фундаментальные структуры" [121]. То есть, иначе говоря, у них разный эмпирический опыт, который задает разные области их семантики. Именно от этого зависят и некоторые их критерии. "Эти критерии обосновываются тем, что сами содержания себя эмпирически оправдывают; но именно поэтому они не могут быть сопоставлены друг с другом для установления рационального преимущества одного или другого" [122]. Противопоставление научности и ненаучности, рациональности и иррациональности, пишет философ, конечно, имеет место, но лишь внутри соответствующих форм сознания: мифа и науки. Но их нельзя сравнивать между собой, так

112

как отсутствуют общие критерии сравнения. Их нельзя поставить в одинаковые семантические условия. Следовательно, "мифологический и научный опыт, мифологический и научный разум являются в известном смысле несоизмеримыми" [123].

Рациональным образом нельзя предпочесть и "нормативные цели" той или другой из этих двух форм общественного сознания. Такая предпочтительность, с одной стороны, ситуативна, а с другой - зависит от развития конкретно-исторических условий. В любом случае такой выбор осуществляется конкретным человеком в конкретных условиях. Поэтому о ненаучном мы можем говорить лишь изнутри самой науки, подразумевая под этим все то, что не входит в нее, не поддается исследованию научными методами. Соответственно, нерациональное (или иррациональное) - это то, что либо находится вне разума, либо стоит над ним, как надрациональное. Попытка критики мифологического сознания рациональными и научными методами ошибочна, так как это уже критика рационально реконструированного мифа, а не того, что есть на самом деле.

Можно вполне согласиться с Хюбнером, добавив к его рассуждениям, что в рамках человеческой культуры форм сознания полностью "очищенных" от других не бывает. Они взаимосвязаны и проникают друг в друга. Миф на определенном этапе помогал человеку выжить, давая объяснения мира. Наука, напротив, довольно часто претендует на выполнение почти религиозных функций, заставляя людей верить в нее так же безоговорочно, как в Бога. Действия дикаря, бросающего копье в наскальное изображение с целью достичь успеха на охоте, легко объяснимы логикой мифа. Внешне хорошо объясняемые наукой явления (например, изменение погоды под действием циклонов или антициклонов) для большинства современных людей воспринимаются фактически

на мифологическом уровне (циклоны и антициклоны персонифицируются). Любое объяснение подразумевает раскрытие механизмов взаимодействия, что в свою очередь требует определенного элемента научения. А если последнего не было (или забыто, как большинство знаний, получаемых в школе), то объяснения лишь с помощью обозначения таких сил немногим рациональнее, чем, например, объяснения причин засухи горячим дыханием быка, а дождя - следствием прилета гигантской птицы, убивающей быки и создающей своими крыльями желаемую тень (как объяснял дождь древний египтянин). Оказавшись в том периоде культуры, когда господствует наука, мы слишком уверены, что она сможет объяснить нам все, хотя на самом деле объясняет она все лишь некоторым "посвященным в нее", т.е. тем, которые приняли правила ее игры и стараются не выходить за ее рамки. Попробуйте обратиться к специалисту за объяснениями феномена, которым он занимается. Если даже он снизойдет до беседы с вами, то вряд ли вы его поймете, так как не имеете специального образования. Но, скорее всего, он откажется делать

113

это, раз вы не включены в его систему понятий (что сразу заставляет нас вспомнить о недоступности египетских жрецов). Вот почему рекомендации ученых, будь то область экономики, политики, просто жизни, часто ненамного эффективнее рекомендаций теологов.

Итак, миф и наука - это два разных способа постижения бытия, не противостоящих, но дополняющих друг друга. И то и другое образование несет в себе элементы как рационального, так и нерационального. Задача философии заключается в преодолении разрыва между ними. Лидирующее положение науки в современном обществе не является основанием для отрицания других форм духовного освоения бытия, таких, как миф, религия, искусство и прочие, тем более что это лидирующее положение может и измениться.

В период господства мифа люди познавали мир и открывали истины, хотя и осуществляли это "силою воображения", через образы. По своей понятийной структуре наука оказывается очень близкой к мифу, что позволяет обозначать научную теорию как вариант "интеллектуализированной мифологии" (Голосовкер). "В области познания существует примат и приоритет теории как опыта воображения над опытом чувств. У мифотворца чувства стимулировали воображение, но теоретически не познавали. В новой науке о микромире воображение уже не нуждается в стимулах чувств. Оно само себя стимулирует" [124].

Наука - это творчество, которое не может обойтись без воображения, проявления которого сохраняются в ней на всех уровнях. Творчество является основой любой духовной деятельности человека, следовательно, оно выступает в качестве связующего звена между рациональным познанием мира и его постижением образными, художественными средствами. Современное общество продолжает строить мифы, пусть и очень рационализированные. Если в древности миф приводил к нерасчлененности и отождествлению субъекта и объекта, то в современном мире это происходит или должно происходить через соединение дифференцированных областей познания с другими формами духовного освоения бытия. И результат этого мифа сможет быть выражен как образно, так и понятийно.

1 Подробнее см.: Миронов В.В. Образы науки в современной культуре и философии. М., 1997.

2 См.: Огурцов А.П. Образы науки в буржуазном общественном сознании // Философия и наука. М., 1972. С. 353

3 Сноу Ч.-П. Две культуры и научная революция // Портреты и размышления. М., 1985. С. 197.

4 Моторина Л.Е. Диалектика общественного и индивидуального сознания и развитие личности // Философские науки. 1989. № 3. С. 101.

5 Конт О. Курс положительной философии. Т.1. СПб., 1900. С. 4.

6 Никифоров А.Л. От формальной логики к истории науки. М., 1983. С. 9.

7 Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958. С. 50.

8 Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 238.

9 Цит. по: Грязнов А.Ф. Эволюция философских взглядов Л. Витгенштейна. М., 1985. С. 97.

10 Никифоров А.Л. Указ соч. С. 45.

11 Там же. С. 28.

12 Швырев B.C. Философия и проблемы исследования научного познания // Философия и наука. С. 215.

13 Никифоров А.Л. Указ. соч. С. 49-50.