Философия
Шрифт:
Определенные философские воззрения высказывал и выдающийся русский ученый М.В. Ломоносов (1711–1765). Он учился в Германии у X. Вольфа, знал и ценил философское творчество Лейбница и Декарта. В своих гносеологических взглядах Ломоносов избегал крайностей сенсуализма, признавая решающую роль рационального познания. Ученый критически, относился к мистицизму в понимании природы, утверждая, что "приписывать… физическое свойство тел божественной воле или чудодейственной силе мы не можем". Само научное познание для Ломоносова как истинного ученого являлось своеобразным служением, долгом: "Испытание натуры трудно, однако приятно, полезно, свято".
В XVIII столетии светская философия в России делает первые шаги. Дли нее это прежде всего период становления и школы. Энтузиазм в восприятии новых философских идей нередко приводил к идеологической увлеченности, имевшей мало общего с подлинно философским опытом. В целом, успешно преодолевая подобную идеологизацию и связанные с ней черты эклектики и эпигонства, русская философская мысль в XVIII в. добивается существенного прогресса.
В первые десятилетия XIX в. в России существовал столь же интенсивный интерес к европейской философии. В центре внимания находились учения прежде всего крупнейших представителей немецкой классической философии Канта, Гегеля и Шеллинга. В 1823 г. в Москве возник философский кружок "Общество любомудров". Для любомудров были характерны эстетическое восприятие и переживание философских идей, что в значительной мере определило своеобразие русского романтизма. "Философия есть истинная поэзия, а истинные поэты были всегда глубокими мыслителями, были философами", — провозглашал Д.В. Веневитинов (1805–1827), выражая символ веры не только участников "Общества любомудров". Другой романтик — В.Ф. Одоевский вспоминал в "Русских ночах": "Моя юность протекала в ту эпоху, когда метафизика была такой же общей атмосферой, как ныне политические науки".
Если же говорить о философских истоках российского романтизма более определенно, то в первую очередь следует назвать имя Шеллинга. "Не Канту, не Фихте, а именно Шеллингу суждено было стать властителем русских душ философских и вплоть до конца века значительным образом влиять на развитие русского философствования. Шеллинг для России значил больше, чем для Германии" [21] . Первым известным русским шеллингианцем был ДМ Велланский (1774–1847), медик по образованию. Ему довелось во время обучения в Германии слушать лекции молодого Шеллинга. Возвратившись в Россию и приступив к преподавательской деятельности, Велланский активно пропагандировал натурфилософские идеи Шеллинга. В своих трудах ("Опытная, наблюдательная и умозрительная физика", "Философическое определение природы и человека") он развивал, в частности, идею синтеза опыта и умозрения, понимания природы как целостного, живого единства, учение о мировой душе и Абсолюте как "сущности всеобщей жизни". Последователем Шеллинга считал себя и профессор Московского университета М.Л. Павлов (1793–1840), также естественник по образованию. Павлов следовал принципам шеллингианства в своей натурфилософии [22] и романтической эстетике. Взгляды Велланского и Павлова сыграли немалую роль в становлении мировоззрения участников "Общества любомудров", одним из руководителей которого был князь В. Ф. Одоевский.
21
Гулыга А.В. Шеллинг. М., 1984. С. 289.
22
Натуральная история //Атеней. 1830. № 4; Философия трансцендентальная и натуральная // Там же.
Владимир Федорович Одоевский (1803–1869) — замечательный писатель, крупнейший представитель русского романтизма — принадлежал к роду Рюриковичей. Он был человеком исключительно широких интересов и помимо литературного и философского творчества серьезно занимался проблемами педагогики, теорией музыки, изучал и популяризировал древнерусское певческое искусство, редактировал просветительские издания ("Сельское обозрение", "Сельское чтение"). Много сил Одоевский отдал развитию библиотечного дела в России.
"Русские ночи" (1844), главная книга Одоевского, содержит исключительно высокую оценку творчества Шеллинга: "В начале XIX века Шеллинг был тем же, чем Христофор Колумб в XV в., он открыл человеку неизвестную часть его мира… его душу". Одоевский лично знал русских шеллингианцев — Д.М. Велланского и М.Г. Павлова. В 1820-х годах, переживая увлечение философией искусства Шеллинга, он написал ряд статей, посвященных проблемам эстетики. Однако Одоевского вдохновляли не только идеи Шеллинга. В 30-е годы он находился под сильным влиянием учений новоевропейских мистиков Сен-Мартена, Арндта, Портриджа, Баадера и других. В дальнейшем В.Ф. Одоевский изучал патристику, проявляя, в частности, особый интерес к мистической традиции исихазма. Результатом многолетних размышлений о судьбах культуры и смысле истории, прошлом и будущем Запада и России стали "Русские ночи".
В этой работе обнаруживается влияние идей Шеллинга. Так, критика западной цивилизации, содержащаяся в "Русских ночах", в определенной мере восходит именно к тезису Шеллинга о кризисе западной рационалистической традиции [23] . То, что прежде всего не принимал русский романтик в современной ему европейской жизни, можно выразить одним постоянно используемым им понятием — "односторонность". "Односторонность есть яд нынешних обществ и причина всех жалоб, смут и недоумений", — утверждал Одоевский в "Русских ночах" [24] . Эта универсальная односторонность, считал мыслитель, есть следствие рационалистического схематизма, неспособного предложить сколько-нибудь полное и целостное понимание природы, истории и человека. По Одоевскому, только символическое познание может приблизить познающего к постижению "таинственных
23
Эта мысль прозвучала в курсе лекций "Философия мифологии", который Одоевский слушал в 1842 г., находясь в Берлине. Тогда же состоялось и его личное знакомство с Шеллингом.
24
Одоевский В.Ф. Русские ночи. Л., 1975. С. 35.
25
Там же. С. 7.
Мысли Одоевского о символическом характере познания близки общей традиции европейского романтизма, в частности теории символа Шеллинга (в его философии искусства) и учению Ф. Шлегеля и Ф. Шлейермахера об особой роли в познании герменевтики как искусства понимания и интерпретации. Человек, по Одоевскому, в буквальном смысле живет в мире символов, причем это относится не только к культурно-исторической жизни, но и к природной: "В природе все есть метафора одно другого". Сущностно символичен и сам человек. В человеке, утверждал мыслитель-романтик, "слиты три стихии — верующая, познающая и эстетическая". Эти начала могут и должны образовывать гармоническое единство не только в человеческой душе, но и в общественной жизни. Именно подобной цельности Одоевский не обнаруживал в современной ему цивилизации. Он видел торжество "односторонности", причем в наиболее худшем варианте односторонности материальной. Несмотря на постоянный рост цивилизационных благ и мощь технического прогресса, западная цивилизация, по убеждению Одоевского, из-за "одностороннего погружения в материальную природу" может предоставить человеку лишь иллюзию полноты жизни. Но за бегство от бытия в "мир грез" современной цивилизации человеку рано или поздно приходится расплачиваться. Неизбежно наступает пробуждение, которое приносит с собой "невыносимую тоску", "тоску и раздражительность" [26] .
26
Одоевский В.Ф. Русские ночи. Л.,1975. С. 36.
Отстаивая свои общественные и философские взгляды, Одоевский нередко вступал в полемику как с российскими западниками, так и со славянофилами. В письме (1845) лидеру славянофилов А. Хомякову он так характеризовал собственную позицию: "Странная моя судьба, для вас я западный прогрессист, для Петербурга — отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине" [27] . Действительно, В.Ф. Одоевский, замечательный писатель-романтик и своеобразный мыслитель, не может быть безоговорочно отнесен ни к одному из двух важнейших направлений русской мысли первой половины XIX в. славянофильству или западничеству. В то же время он никогда не стоял в стороне от этого русского спора и, следуя своим самостоятельным ("узким") путем, был также его непосредственным участником. Полемика славянофилов и западников прошлого века — это не только идейное противоборство. Этот спор-диалог многое определил в характере русской мысли и национальной культурной традиции.
27
См.: Труды по русской и славянской филологии. Тарту, 1970. Т.15. С. 344.
Славянофильство — неотъемлемая органическая часть русской общественной мысли и культуры XIX в. Постоянный и резкий критик славянофилов В.Г. Белинский писал: "Явление славянофильства есть факт, замечательный до известной степени, как протест против безусловной подражательности и как свидетельство потребности русского общества в самостоятельном развитии" [28] . Члены славянофильского кружка не создали законченных философских или социально-политических систем. А.С. Хомяков, братья И.С. и К.С. Аксаковы, Киреевские, Ю.Ф. Самарин — в первую очередь культурные и общественные деятели. В то же время есть все основания говорить о вполне определенных и последовательных метафизических позициях ведущих славянофилов. В первую очередь это относится к А. С. Хомякову и И.В. Киреевскому.
28
Белинский В.Г. Поли. собр. соч.: В 11 т. М., 1956. Т. 10. С. 264.
Алексей Степанович Хомяков (1804–1860) родился в Москве в знатной дворянской семье. В 1822 г. выдержал при Московском университете экзамен на степень кандидата математических наук. Лидер славянофилов был на редкость разносторонней личностью: религиозный философ и богослов, историк и экономист, разрабатывавший проекты освобождения крестьян, автор ряда технических изобретений, полиглот-лингвист, поэт, драматург, живописец, врач. В 1822 — 25 и 1828 — 29 гг. он находился на военной службе, участвовал в войне с Турцией, за проявленное мужество был награжден тремя орденами.