Философский камень Северуса Снейпа
Шрифт:
///
Люпин раздражал. Да, Снейп признавал, что он хороший учитель, знающий и будет получше предыдущих. Да, он знал, что с приемом зелья Ремус становится не опасен. Но детский страх никуда не делся. Северус вспоминал момент, когда чуть не умер и боялся. А ещё он знал, что Люпин со своим обостренным оборотническим чутьем знает, что Снейп смердит страхом, из-за чего зельевар ненавидел его ещё больше.
Если составлять рейтинг ненависти, то на первом месте будет наверняка Джеймс Поттер. На втором — предатель Блэк. А Люпин — на третьем? Или малолетний Поттер? А куда девать Дамблдора, не держащего обещаний?
У входа в кабинет декана Гриффиндора он столкнулся с Грейнджер. Девочка, выходя, вежливо прощалась, но, заметив Снейпа, почему-то испугалась. Кивнув зельевару, Гермиона ускользнула, а Северус стукнул в полуоткрытую дверь.
— Можно?
И, войдя, с первого взгляда понял, что Макгонагалл опять кто-то разозлил. Он привык к тому, что Минерва преимущественно выглядит спокойной и уже научился различать эмоции. Здесь же все было очевидно — крепко сжатые губы, морщина между бровей, в глазах явное неодобрение.
— Кто вас уже раздраконил? — С любопытством поинтересовался зельевар.
— А вас, профессор Снейп? Вы тоже явно не в духе.
— У меня сложно — пытаюсь разобраться в целом списке отрицательных критериев, но их слишком много.
— Попробуйте идти от противного. Если негативных много, начните с позитивных. Или их вовсе нет?
— Несколько определенно найдется.
— Ну вот, возьмите позитивные и располагаете остальные ниже по мере ухудшения.
— Попробую, спасибо. Так всё же, Минерва, кто вас разозлил? Может, помощь нужна?
— Нет, просто некоторые переоценивают свои способности, желая прыгнуть выше головы во вред себе. А другие им в этом потакают. Я могу сколько угодно этого не одобрять, но здесь мои руки связаны.
Понятно, темнит. Но Снейп и сам не высказывался прямо, поэтому принял и такое объяснение. Он вернулся к себе и решил действительно подумать, а кто из людей ему по душе? Взял кусок пергамента, вывел первое имя.
"Лили".
Ещё немного подумал и дописал: "Мама". Дальше дело застопорилось. Со стороны список напоминал перечень покойников, которых Снейпу следовало помянуть. Он смял бумагу и выбросил, уставившись в камин. Кого вспомнить? Малфой? Коллеги? Может, действительно, Флитвик, Помфри, Макгонагалл и Спраут? Этот список больше напоминал перечень гостей для служебного корпоратива.
"У меня что, совсем нет близких людей? Зачем тогда я живу?" — с ужасом промелькнуло в голове зельевара.
Несколько дезориентированный, он снова вскочил и опять отправился к Минерве. Та работала, но, завидев гостя, отложила перо и потерла усталые глаза.
— Слушаю вас, профессор Снейп.
— Да, я пробовал собирать позитивные… эээ…факты. Но с ними ещё хуже, чем с негативными.
Пожилая дама, тяжело вздохнув, поджала губы.
— Допустим, необитаемый остров…
— Что?
— Представьте, что вы попали на необитаемый остров и вам нужно взять с собой три, только три положительных элемента. И есть другой необитаемый остров, очень плохой,
— Какой-то странный совет.
— Какой вопрос, такие и советы, коллега. И хочу отметить, уже почти полночь. Если я ещё раз увижу вас здесь сегодня, то уже не буду такой любезной.
Снейп, глянув на часы, извинился и распрощался, но у себя в покоях спать не стал.
Кого бы он взял с собой на необитаемый остров? Лили, маму и Малфоя? Или Минерву, кто-то же должен уравновешивать хаос своим спокойствием? Звучало бредово.
Хорошо, а если взять другой? Плохой необитаемый остров, на который попадают Темный лорд, Дамблдор и Джеймс Поттер. Похоже на начало плохого анекдота. А как же Сивый, любитель детишек? Сумасшедший убийца-Долохов? Маньяки-Лестрейнджи? Для них острова не осталось, они добираются вплавь, или они все лучше Джеймса Поттера, раз он уже там, а они ещё нет? С этой точки зрения его школьный враг не выглядел таким уж дурным человеком. Но Снейп не хотел удалять Поттера с острова. Одно представление того, как эти трое, замёрзшие и жалкие, сидят на голых камнях крохотной скалы посреди бушующего северного моря доставляло ему искреннее удовольствие.
В общем, профессор не выспался. Утром, заметив его землистое лицо и мешки под глазами, Макгонагалл только спросила:
— Что?
А зельевар в припадке откровенности повинился:
— Я очень плохой человек, я ужасен…
— Вас это волнует? Хотите об этом поговорить? Только не со мной, я не ваш декан. А то сперва вы будете страдать из-за непонимания дуализма добра и зла, а закончите жалобами на девушек.
И, не обращая внимание на возмущенное лицо зельевара, уходя, Минерва бурчала под нос: "Мужская менопауза? Да не может быть, рановато ещё, совсем молодой человек".
А Северус постоял немного, размышляя, стоит ли ему обидеться, а после понял, что действительно вёл себя как-то по-детски. Устроил метания на тему "любви-ненависти", и Макгонагалл, как человек практичный, имела право его отчитать. Хорошо, хоть смеяться не стала. Определённо, ему нужно выспаться. И профессор отправился завтракать, здраво рассудив, что рефлексией сыт не будешь.
///
— Вы слышали, у Лонгботтома форма боггарта — Беллатриса Лестрейндж? Он думал — появится профессор Снейп, а оказалась Беллатриса. И в шляпе его бабушки она выглядит ещё страшнее…
Расслышав шёпот студентов в коридоре, зельевар пожал плечами. На самом деле, ничего удивительного, странно, что Беллатриса — не его собственный боггарт, действительно жуткая женщина. В принципе, показывать третьему курсу их страхи — вполне допустимо, тринадцатилетние дети способны с этим справиться. Может быть, стоило порекомендовать делать это в индивидуальном порядке, всё-таки, глубинные кошмары это личное? Но опять же, дети в этом возрасте боятся змей, пауков, собак и страшных учителей, толпой превращать паука в куклу на ниточках даже забавно, веселье для всего класса и тренировка. Что-то действительно страшное, вроде палача своих родителей или мертвого родственника представят единицы, и с этой точки зрения допустимо пойти на риск и работать в группе.