Философское общество эго – мнения
Шрифт:
В смазанном столетии над благом.
Закрывает над причиной крест
И молчит, что ужас томной ночью
Самый благоверный сердцу мести —
Идеал из собственной души.
Не прошит он гордому наградой,
Голой притчей не изгладит след,
На котором высмеяла взглядом
Путь история о новом благе личном.
Пусть неясно, как стихает бред
Из любви в своей картине ада,
Он топорный сердцу воли след
Из притворства чистоты быть ядом.
Проникает
Долгой выгоды однажды быть умом,
На своей манере слов из мести,
Осторожно высмеяв путь лести.
На глазах готовый ад – теперь,
Хочет век терпеть, ему ведь не хотеть
Убеждать мотивом право завтра,
Нам служа из сложной пустоты.
Чёрной притчей выстроена важно
Каждая особенная сердцу смерть,
Думает над тоном в мир однажды,
Чтобы философски к Вам смотреть,
Обожая слов прононс и важность
Человеческий уносит гордый свет,
Тот потомок, на котором скажет
Мир иллюзий к личности – им став.
Необъятен этот искус – ад,
Неприличен из одной им скважины,
Обоняет на стихах логический обряд,
Достигая лучшей цели чистоты,
Он твой общий мифа постулат,
Над которым числа слепят разницы
На глазах закрытых, словно яд
И несущих чистый свет из под Земли.
Сожжён дословным именем любви,
Когда из мига равнодушной правды —
Ты выбирался, думая над личным благом
Ему роскошной ленью и отравой,
Приправил ноосферу в той тиши,
Что снег затронув частным объективом —
Несётся лень и унывает миром
Под светом равнодушия доказанной любви.
Её понурый ад ты топчешь идеалом,
Скрываешь свет из укоризны дней,
А заводь потупила частью слова
Мечты, о тонком имени и потеряла смерть.
Нет больше участи страдать своим умом,
Он ханжески извёл досужий хохот
Над собственной персоной в миг воткнув
Свои излюбленные стрелы бытия.
Одни они, лишь гложут смерть твою,
Пленяют век на тоненькой отраве
И между строчками о слове наяву —
Ты убеждаешь жизнь на этом берегу,
Что личный эгоизм ему – покорность блага.
Не вдумался отживший декадент
Творя свои симфонии над прошлым,
Желания вонзить упорный яд
Под социальный визг дремучей пустоты,
Когда приходят за одним из нас —
Потомки интеллекта в дар чудес
И обещают смерти новый бег
В сиюминутной дерзости конца её преград.
На этот фосфорный мерцающий обряд
Ты
Сложа свою опору слова над потерей
Внутри истории о чуткости любви.
Она грядущим грандиозна в мире,
Пленяет сердце и опять умом зовёт
В твой миф о парадоксе свойства слова,
Над этой безысходностью, смотря в себя.
Не ты ли властвовал умеющим любить
Свои нетленные картины повседневности,
Печатая об этом взгляде диалект,
Он – страх на современном счёте им,
Крадёт свою печать и словом мирно
Становится как личный декадент,
Снимая волю из обрывков мира,
Пленяя воздух в сердце над судьбой.
В который миг ты эхо из ума,
Скитающихся черт отравы после,
Изводишь частью эйдоса свой стих,
Коль скоро страху мифы не дают
Сегодня одолеть причину стиля,
Обдумав долгое над этим словом «шанс»,
Создав иллюзии из собственной души,
В которой нет остатка гедонизма?
Надело Солнце из мешка любовь,
Казалось ей, что жизнью одолело
Свою печаль под истиной быть смертью
И ставить сложный формы декаданс,
Но личный ад спадал на ложь внутри,
Стекая вечностью небесной красоты
В художественных линиях барокко,
Преобразуя долгий поля ренессанс.
Одна любовь осталась ей последней,
Отжившей юностью из праха слов благих,
В чьём месяце уносит ревность – страх,
За этим миром прикрывая гордо.
Отличный ли мотив успел сказать,
Додумывая голый месяц праву,
Что он один и честью снова рад бы —
Успеть иллюзии картины слов снимать,
Но дух барокко притаил нам смерть
И ждёт под философской темнотой
Её обыденное утро слов – мечтой,
Стихии ложных чувств и стиля мира.
На этом взгляде точное в любви
Износит чуткий пафос в дрожи слов,
Опустошая склеп пародии другой,
Оставленной над пропастью невзгоды.
Но из мешка ты снова вынимал
Свою тоску и жил проворно адом,
Из старых черт аллюзий стал рабом
Своей искусственной души – её награды,
За эго не заметил только стиль,
Стекая на понурый слой Земли
Из этой вечности, утопленной как яд,
Давления пародии на мифы красоты.
Не объяснил тебе твой гордый силуэт,
Что этот день становится наградой
За каждым месяцем, его спокойным сном
И оперившимся искусством быть войной.