Финальная бойня
Шрифт:
Палец нажимал на спуск раз за разом, и корпораты, такие великие и могущественные, падали на пол. Уведомления перед глазами летели одно за другим.
Попадание в голову. Повреждение мозга. Мгновенная смерть.
Попадание в грудь. Повреждение сердца. Мгновенная смерть.
Попадание в голову. Повреждение мозга. Мгновенная смерть.
Попадание в голову. Повреждение мозга. Мгновенная смерть.
Попадание в грудь. Повреждение
Попадание в грудь. Повреждение сердца. Мгновенная смерть.
Когда последний из совета директоров и старших менеджеров остался лежать на полу конференц зала, я сменил магазин в пистолет и спрятал его под куртку. Посмотрел на Зума, единственного живого человека в этом помещении кроме меня. Кивнул ему.
— Тебя смотрят три миллиона, — сказал он. — Может быть, хочешь им что-то сказать?
Я повернулся к камере. Да, она, скорее всего, не пишет звука, но трансляция идёт в том числе и с моего слухового импланта. Ее монтируют в реальном времени, прямо как на телевидении. Разве что гораздо быстрее.
Наверное, действительно стоит о чем-нибудь заявить. Когда ещё у меня получится вещать на такую аудиторию?
Надеюсь, что уже никогда, и меня ждёт тихая и спокойная жизнь.
— А теперь я обращаюсь к вам, ублюдки, ради которых затеяли это шоу, — проговорил я, собираясь с мыслями. — Вы жадно прильнули к экранам своих девайсов и смотрите, как люди убивают других людей. Вы смотрите снафф-шоу от «Резаков», вы смотрите «Кровавый спорт». Вам подсунули то же самое в гламурной обёртке от федерального канала, и вы побежали смотреть это. Вам не хватает адреналина? Так выйдите на улицу, там его достаточно. Но хватит упиваться страданиями других людей. Неужели ваша жизнь настолько жалка? Задумайтесь, наконец, о себе. Это все.
Я повернулся к Зуму, кивнул ему, и увидел, как перед глазами появилось сообщение:
Трансляция прервана.
На какое-то время в кабинете наступило молчание, только капли крови падали на пол с дробным звуком. Стекали со стола и падали, расплескиваясь во все стороны.
— Не думаю, что они тебя послушают, — сказал хакер. — Они с таким же наслаждением смотрели за тем, как ты убиваешь пиджаков, как и за тем, как на вас сбросили контейнер с морфами, как убили твоих друзей, и как ты убивал ЧВКшников. Им вообще пофигу, лишь бы крови побольше и эмоций.
А ведь он прав. Пока природа человека не поменяется, он так и будет наблюдать за тем, как убивают других в погоне за драйвом. Раньше это были боевики в виде дешёвого суррогата, кадры военных действий, снятых с хелметкэмов и дронов. Теперь такие вот шоу.
И с этим ничего не сделать. Хлеба и зрелищ. Это ещё из древнего Рима идёт, когда гладиаторы сражались на аренах. И ведь это наверняка считалось профессиональным спортом.
— А кто-то скажет, что ты лицемер, — продолжил Зум. — Ты ведь сам народа перемочил под пять сотен уже. Где-то так ведь, примерно?
— Примерно, — кивнул я. — На самом деле меньше, наверное, но уже приближаюсь к пяти сотням. Но я этим не горжусь. И вообще. То, что я делаю — оно не ради адреналина.
— Ты сам-то в это веришь?
Его слова заставили меня задуматься. Я мог съехать не один раз.
Да и раньше. Никто ведь не заставлял меня продолжать карьеру наемника. Да, меня втянули в теневую сторону жизни, повесили на меня долг. Но я мог отработать его и уйти. Правда, после того, как я получил первые лёгкие деньги, авторитет и адреналин, я уже не мог бы снова стать никем.
И я определенно не откажусь от мести Темноводову, хотя никому ничего не должен. Могу просто сменить личность, внешность и уехать. Но не стану.
Наверное я все-таки такой же, как они. И это следует признать. И жить с этим дальше.
— Ладно, пошли, — сказал я. — Что тут думать-то.
Глава 23
Особняк — странное слово. Дурацкое. По идее это дом, который стоит особняком, вне обычной жилой застройки. Но что, если построить целый район из таких домов? Да, они будут окружены огромными участками, с теннисными кортами, полями для гольфа и прочими прелестями богатой жизни. Однако будут ли они считаться особняками?
Вот тут так и было, причем это не какой-нибудь район для пиджаков высшего звена типа Воробьевых гор. Совсем нет. По сравнению с этим местом Воробьевы горы казались самым обычным человейником.
Здесь были дома тех, кто на самом деле руководил Россией. В самом центре находился особняк Красавцева, человека, который был президентом уже больше сорока лет, раз за разом избираясь на новые сроки, благо ограничение на них исчезло из Конституции давным-давно.
В прошлом он был олигархом и варлордом, владел собственной ЧВК, которая решала вопросы по всему миру и общепризнанно считалась самым боеспособным вооруженным подразделением России, а то и в мире. Потом произошла какая-то мутная история с несколькими покушениями, в результате которой он исчез. А потом вернулся и с верными людьми взял власть в России.
Про него говорили многое, но даже самые страшные его враги были согласны с мнением о том, что если бы не Красавцев, то России не было бы. Тогда страна оказалась на грани развала. Правда опять же, он уважал тех, кто обладает деньгами и властью. И щедро этой самой властью делиялся с корпорациями.
А вот напротив, например, стоял дом Гофмана, бывшего генерального Всероссийского Сберегательного Банка. Естественно, что записан он был не на самого директора, а как один из активов банка. Поэтому последние свои дни этот человек провел скромно, в многоэтажном жилом комплексе. Домашний арест, как-никак. И из окна этой же квартиры в конечном итоге и выбросился, если верить официальным сводкам новостей. Ну или его выбросили, что тоже возможно.
Естественно, что никто не пустил бы меня в этот район просто так. Однако в любом заборе можно найти щель. Или проделать ее. Инструментом для того, чтобы сделать эту самую дыру оказались хакеры из «Декода». Они сумели внести меня в базы охранной компании, не той, которая следила за всем районом, а другой, принадлежавшей Всероссийскому Сберегательному Банку. «Троя», кажется. Ходили слухи, что их набирали из должников, которых потом использовали и в хвост и в гриву. Но так или иначе, проверку я прошел.