Финансист
Шрифт:
Сохраняя полный контроль над своим телом, Кен позволял мне полностью распоряжаться контролем над ситуацией.
Это был дар, которого мне раньше не доставалось.
По моему опыту, все мальчишки были козлами, хватающимися за любую возможность. Даже самые милые. Дай им палец, и они тут же лишат тебя девственности.
Но, как я поняла в тот вечер, Кен не был мальчишкой. Он даже и мужиком не был. Он был редкой разновидностью, известной как «джентльмен»,
А он скрывался на ровном месте.
Когда Джулия Робертс взглянула на Хью Гранта со слезами на глазах и улыбкой, застывшей на прелестном лице, тихий голос Кена наизусть произнес следующую реплику:
«А еще я просто девушка, стоящая перед парнем с просьбой о любви».
Хихикнув, я поднялась и села. Кен оторвал взгляд от экрана ровно настолько, чтобы встретить мой восхищенный взгляд. Его веки были опущены, лицо спокойно, губы с одной стороны улыбались.
– Это самый лучший момент, – кивнул он на экран.
Я улыбнулась еще шире, чем Джулия Робертс, и покачала головой. Кен был забавным. И очаровательным. И он только что позволил мне трогать его… Даже не знаю, как долго.
– А сколько времени? – спросила я, озираясь в поисках часов.
Кен зашевелился и вытащил из кармана телефон. Глядя на светящиеся цифры, он сказал:
– Двенадцать пятьдесят восемь.
– Черт. – Я вскочила, и комната качнулась вниз от резкого движения головы, но я все равно помчалась к шкафу. – Мне надо бежать. У меня с утра занятия.
Кен сонно кивнул и проводил меня через безукоризненно чистую белую кухню, мимо стола для завтраков, уютно стоящего возле широкого окна, и через гаражную дверь. Когда мы шли мимо его кабриолета и «хонды» Робин, я заметила, что Кен, должно быть, скинул ботинки, пока я спала. Не знаю, почему, но от вида Кена в носках мне стало весело.
Остановившись возле моей машины, Кен повернулся ко мне. Его маска апатии была снова на месте и скрывала от меня его мысли. В холодном воздухе были видны струйки пара нашего дыхания – они вились и сливались между нами.
– Ну… – сказала я, пытаясь заглянуть в его мозг. – Значит, завтра в караоке?
Небольшая улыбка пробилась сквозь серьезное выражение.
– Прости. – Он пожал плечами. – Но у меня свидание с салатным баром.
– Ах да, – рассмеялась я. – Тогда увидимся.
Улыбка Кена поблекла.
– Увидимся.
«Поцелуй его, балда! Что ты на него пялишься?»
«Нет! Я хочу, чтоб он теперь сам меня поцеловал».
«Ну, а я хочу стать солисткой группы «No Doubt», раз уж Гвен Стефани теперь выступает одна, но этого ни хрена не будет,
– Так я… снова заеду за тобой в кинотеатр?
«Вот так. Отлично. Давай. Потом будет не так неловко».
– Конечно. Я заканчиваю в шесть. – Кен потер замерзшие ладони и засунул их в карманы своих черных брюк. Галстук был расслаблен, но все еще висел у него на шее.
«Так. Отлично. Теперь он убрал руки в карманы. Это знак: „Не смей меня обнимать“».
«Да он просто замерз!»
«И именно поэтому тебе надо поцеловать его и отпустить обратно в дом, эгоистичная сука!»
«Он не пытался меня лапать и не уговаривал остаться на ночь. А что, если я ему вообще не нравлюсь?»
«Ну и ладно. Не буду его целовать».
«Но я не могу не поцеловать его!»
– Отлично. Тогда до встречи. – Я медленно потянулась рукой к дверце машины, вглядываясь в лицо Кена в поисках каких-то следов симпатии и изучая язык его тела в поисках пропущенных приглашающих сигналов, но момент, настигший нас на диване, прошел. Кен снова был холоден, изнутри и снаружи.
Кивнув, моя мечта в галстуке повернулась и ушла в гараж, а оттуда – в дом.
«Что за фигня? Серьезно? Вот так, не обнявшись?»
Когда я уже была готова хлопнуть дверцей машины так громко, что все соседи бы повскакали, Кен высунулся из двери, ведущей в кухню.
– Эй… Брук?
– Да? – обнадеженно отозвалась я с водительского сиденья с такой громкостью, что все окрестные собаки должны были бы взвыть.
– Позвони мне, когда доберешься домой, ладно?
– Ладно, – вздохнула я, закрывая дверцу с легким щелчком.
9
– Помнишь эту серию в «Сексе в большом городе»? Ну, где ты ему просто не нравишься? – Выпустив струю дыма, я стряхнула пепел в направлении переполненной пепельницы по соседству.
Джульет прищурила свои подведенные глаза и нахмурила нарисованные брови. Вся ее косметичка состояла из черного карандаша для подводки. Если бы не ее трихотилломания – необоримая потребность выдирать свои ресницы и брови, – она бы, наверное, вообще не красилась. Джульет вообще перестала трахаться. Полагаю, так бывает, если ты рожаешь ребенка, когда ты сама еще ребенок. Несмотря на то что она залетела в пятнадцать от местного торговца наркотиками, Джульет сумела вовремя закончить школу и
Конец ознакомительного фрагмента.