Финансовый тезаурус
Шрифт:
Так, процентные ставки по вкладам срочным вкладам почти никогда не покрывают потери капитала по причине инфляции, по текущим счетам предприниматели имеют чистую потерю капитала (и значительную – если еще учесть банковские комиссии «за ведение счета»), и даже собственники банковского капитала (акционеры банков) не получают достаточных доходов, чтобы компенсировать обесценение его реальной стоимости.
Соответственно и накопление денег как капитала – первичное, когда вообще только складывался капиталистический строй, и текущее, обеспечивающее нормальный процесс капиталистического воспроизводства (финансирование в порядке самонакопления капитала), и накопление
Но если даже предположить, что все эти внешние дополнительные вливания в процесс воспроизводства покрывают или перекрывают потери реальной стоимости капиталов, уже задействованных в национальном воспроизводственном процессе, то все равно этот арифметический (количественный) баланс не в состоянии качественные потери в мотивации собственников денежного капитала. Для последних становится все более очевидным, что, действуя в рамках национального рынка и оставляя свой капитал внутри процесса национального производства, они оказываются не в состоянии сохранить его прежнюю стоимость от инфляционно-налоговых наездов своего же государства.
И тогда они убеждаются, что, чтобы только сохранить реальную стоимость своего капитала, они должны либо прятать его от государства (например, через укрытие получаемых на свой капитал доходов от налогообложение), либо запускать его, частично или полностью, в каналы международных финансовых трансакций и фондовых спекуляций. Но действуя таким образом, собственники капитала из капиталистов-предпринимателей превращаются в капиталистов-спекулянтов и, соответственно, промышленные капиталы в массовом порядке трансформируются к капиталы финансовые спекулятивные, паразитические – по отношению к сектору реального, материального производства.
А если такой процесс действительно «пошел» (в чем уже нельзя сомневаться, имея перед глазами картину разворачивающегося всеобщего финансового кризиса), то резонно поставить вопрос об изменении самого существа существующей в развитых странах экономической системы – ведь очевидно, что система, основанная на обороте промышленного капитала, совсем не то, что система, в которой преимуществом пользуется оборот финансового, фондового, фиктивного, виртуального капитала. В современной экономической науке пока только очень немногие ученые осмеливаются так ставить вопрос и из них еще очень немногие – пробуют ответить на него (например, последователи так называемой австрийской школы). Но у государственных властей в развитых странах эти ученые совсем не в почете, они почти не представлены в ведущих исследовательских центрах и на кафедрах известных университетов, их труды малоизвестны, а в России они фактически под запретом.
И только в последнее время ситуация начинает меняться: так, в Германии уже некоторые довольно известные ученые заговорили об угрозе «налогового социализма», а президент Франции Н. Саркози, указывая на угрозу распространения банковского кризиса, прямо потребовал принять действенные меры по ограничению «финансового капитализма».
Действительно, «игры в деньги» – спекуляции на росте акций (фиктивного капитала), биржевые операции с несуществующими реально вещами (сделки на рост
И если все производства необходимых потребительских товаров переместится в страны Азии и Латинской Америки (а к этому все и идет), то возникает неизбежный вопрос – в обмен на какие полезные вещи эти товары будут поставляться потребителям в странах, увеченных строительством «постиндустриальной экономики»? В обмен за услуги банковско-финансового сектора, туризма, шоу-бизнеса, за предоставление патентов и авторских прав? Возможно, но наивно верить, что условия обмена необходимых для жизни товаров, произведенных «Востоком», на виртуальные (во многом) услуги, предлагаемые «Западом», сохранятся в нынешних пропорциях и не будут решительно изменены в пользу первого.
Таким образом, отказ «Запада» от сложившихся в условиях всеобщего товарно-денежного производства и обращения финансово-экономических моделей семьи, предприятия, капитала – при том, что на «Восток» эти тенденции не распространяются – чреват превращением «Запада» (составляющих его стран и населяющих его народов) в некоторого нового мирового иждивенца, который будет зависеть уже не только и не столько от поставок сырья и энергоносителей, сколько от снабжения всей гаммой товаров и вообще предметов готовой продукции.
При этом следует подчеркнуть, что основная проблема современных финансовых отношений состоит в том, что применяемые «мировые деньги» приватизированы частным банковским капиталом США, а национальные деньги других стран полностью зависят от произвольных действий политиков и государственных банкиров этих стран. Между тем, вся современная система капиталистического товарного хозяйства строилась и развивалась на основе рыночных инструментов и средств обращения (золото, серебро, коммерческие векселя, банкноты частных банков, и т.д.), независимых от публичной власти любого – национального или международного – уровня.
Иначе говоря, весь процесс общественного производства осуществлялся на строго товарной, возмездной основе и деньги – как товарный эквивалент стоимости – принадлежали всем (или – никому, что тоже самое) и никому не было позволено ни портить деньги, ни присваивать себе монопольные права на выпуск денег (в обороте, особенно в расчетах между банками или государствами, в равной степени могли использовать как чеканенные кем-то монеты, так и просто весовые количества денежного металла).
Действительно, время от времени этот процесс встречался с кризисами – кризисами перепроизводства и эти кризисы, при их крайнем обострении, периодически приводили к мировым войнам. После появления атомного оружия экономический смысл военных переделов мира пропал, но равновесие между растущими производительными силами и ограниченным покупательным спросом населения удавалось поддерживать за счет гонки вооружений и иных подрывных мероприятий политики холодной войны.
При этом государственный спрос искусственно поддерживался и мобилизовывался за счет роста государственного долга – эмиссии бумажных денег и срочных долговых государственных обязательств. И фактически государство, вместо стимулирования роста производства реальных стоимостей – товаров и капиталов, перешло к стимулированию роста долгов – как собственных, так и населения, приучаемого потреблять больше, чем производить.