Финикс. Трасса смерти
Шрифт:
Скорость целиком зависит от мощности, способа ее получения, использования и увеличения. Мощность зависит от компании — производителя моторов, от компании, которая поставляет топливо, от денег, от всего. Потому что деньги и мощность неразделимы, особенно когда мощность измеряется в лошадиных силах. Все же, подумал я, пора и расслабиться.
Испытание шин, конечно, занятие полегче, чем гонка по выходным. Вообще-то оно не имеет ничего общего с проверкой шин. Дело в том, что единственные шины, которыми мы тут пользуемся, — компании «Гудъир» и они, слава Богу, великолепны. Испытание шин — проверка машины к
Я разминал ноги, вышагивая мимо «Лижье», «Бенеттона» и «Корелли» к гаражу Тайрелла, где Кен Тайрелл собственной персоной прислонил свое длинное тело к стене ангара.
— Как жизнь, Кен?
— Да беспокоит меня одна вещь, — ответил он, его крупное ястребиное лицо повернулось ко мне, зубы торчали изо рта в разные стороны, а глаза щурились сквозь дымчатые очки в роговой оправе. — Лучше бы они установили эту проклятую верхнюю решетку до «Гран-при», иначе птицы засрут выездную дорожку. — Рядом с ним по всему проходу штабелем были уложены трубы ограждения.
— Выходит, не только Джекки беспокоится о нашей безопасности.
— Я беспокоюсь о ней, когда это касается меня. Меня беспокоит моя собственная безопасность. Видел я, как ты вертелся в Коупсе. Что у тебя там случилось?
— Будь я хорошим водителем-испытателем, тогда бы знал.
— Да ладно, не кипятись.
— Кен, движок вырубается и снова врубается. Может, ты отдыхаешь, когда твои 750 лошадиных сил включаются и выключаются на повороте при скорости 195 миль в час, но я не могу.
— Это оттого, что ты закачиваешь в топливные баки, по причине нашей бедности, странную вонючую смесь, которая якобы дает удачливым командам дополнительные 50 лошадиных сил.
— Ну и поэтому мне не стоит волноваться?
Его лицо скривилось, когда мимо пронесся его гонщик Груйяр.
— Водитель-испытатель, говоришь, — процедил он. — Не те великие водители, которые гоняют здесь, выжигают трассу, возвращаются и дают указание техникам добавить четверть ома в датчики конечной платы левого переднего крыла. Великие водители, — он повернулся спиной к трассе и сложил руки, улыбаясь и воодушевляясь от своей речи, — великие водители эту технологию не ставят ни в грош. И у них нет политического мнения, которое заслуживало бы внимания, или художественного вкуса в декоре, в духе «Вог», и вовсе не обязательно им ходить, окруженными фанатами. Но великий гонщик сидит на своем месте в машине, и, когда ты кивнешь, он поставит ногу на педали и задаст жару испытателям.
— Бергер говорит, что единственная ощутимая разница между ними и Сенной в том, что Сенна знает, как лучше подготовить свою машину. Все эти годы Сенна водил детские коляски и гонял в «Формуле-3».
— Железки — дело не твое. Пусть техники разбираются. Твое дело — сесть
— По-моему, слишком просто. Вот что гласит Универсальный закон Эверса номер 12: «Любая чужая работа легче моей».
— Что ж, — сказал он, — я с тобой согласен. Твоя работа чертовски легче, чем моя.
Универсальный закон Эверса номер 13: «Гоночная трасса — самое неподходящее в мире место для поиска симпатии». И в самом деле, если ищешь сочувствия — не лезь в гонщики.
Я проковылял обратно к своему ангару. «Феррари» свои двери закрыли, вероятно, что-то прячут. По крайней мере, у них есть двери, чтобы закрывать. В Сильверстоуне, в довершение ко всему прочему, в ангарах не на всех еще гаражах навешены двери. Это не самое страшное, погода была прохладная и ясная, а у нас было не так уж много технических достижений, которые следовало бы скрывать. Но если повезет, через две недели нам маячил «Гран-при» Британии.
Поодоль, возле трибун, стоял автобус радиовещания компании «КСН», кто-то собирал антенное хозяйство и упаковывался. Мой одноклубник Рассел Симпсон заскочил, чтобы поменять резину. Гаражная группа ремонтников продолжала критиковать изменения в трассе, а он вновь умчался, взбив облако цементной пыли возле здания. Я вошел в гараж, схватил пару наушников со стойки, пошел назад через выездную дорожку и остановился возле Алистера у ограждающей стенки.
— Как дела? — спросил я.
— Мы чуть убрали с его заднего крыла, чтобы он мог немного прибавить на прямых. Сейчас он проходит круг приблизительно за 1 минуту 27,095 секунды — примерно на секунду быстрее тебя.
— Я ни одного круга не прошел нормально.
— Так давай попробуй!
— Отремонтируй эту стервозную машину!
— Скажи электрику.
Мимо, вовсю стараясь, промчался Рассел. Он сообщил по радио:
— Шины горячие, на прямой я набрал более 200, надо понимать, что скорость возросла и круг будет неплохим.
Алистер поднял большой палец вверх, счастливый, что его аэродинамическая уловка сработала, а я подумал, что буду рад, если это так, как вдруг без предупреждения на меня набросилась какая-то собака.
Совершенно из ниоткуда.
Она неслась на меня с огромной скоростью.
Прямо передо мной раздалось глухое рычание, я даже слышал, как она прыгнула после своего рывка ко мне, и низко над землей раздался громкий яростный вой зверюги, я инстинктивно шарахнулся в сторону и когда обернулся, чтобы защитить себя, то оказался на пути машины Милезе. Падая, я потянулся к Алистеру, схватил за куртку на спине, потянул его за собой, и Алистер тоже начал падать. Милезе до отказа выжимает акселератор и успевает проскочить за долю секунды до непоправимого.
Подсознательно мой мозг четко зафиксировал последовательность и детали случившегося. Я падаю спиной на дорожку, крепко ухватившись за Алистера, поворачиваю его, сам пытаясь встать, но при этом тяну его вниз, и он хватается рукой за желтый дождевик Бэкингема. Тянет Бэкингема вместе с нами, и этого оказалось достаточно — едва достаточно, чтобы замедлить наше падение на дорожку и чтобы Милезе пронесся мимо нас: голова моя коснулась дорожки буквально через сотую долю секунды после того, как тут пронеслась машина, а полсекундой позже сюда же падают и Алистер с Бэкингемом.