Финт покойной тети
Шрифт:
— Ужас. — Мила смотрела на лейтенанта сочувственно. — Но давай, Костик, договоримся: если настроение хорошее — разговаривай со мной, а если плохое — сиди и смотри телевизор молча. Тогда у нас будет идеальная пара. Ладушки?
Мила играла ключами от квартиры, сегодня сбить ей настроение было бы слишком сложно.
— Ладушки. — Костя чмокнул ее в щеку.
В заводоуправлении на меня пришли смотреть два отдела. При виде шубы секретарша директора, пившая кофе, потеряла аппетит. Резная палка, с которой я приехала,
— Ты похудела-то как. Здорово. Я тоже собираюсь. Ты оделась-то как. Здорово. Я тоже хочу. Ты о работе-то расскажи, когда устроишься, мне тоже надо.
Выдержать ее напор мне помогала только мысль о скором расчете.
Жена слесаря, Ульяна Дмитриевна, смотрела на мои руки, пока я писала заявление об уходе, не отрываясь. Ей не верилось в свою удачу. Сначала она сидела в приемной директора, ожидая с утра, и смотрела в окно, поджав сухие губы и всех подозрительно оглядывая. После подписи бумаги у замдиректора она зашевелилась, накатала встречное заявление, получила на него одобрение и с ходу предложила сбегать за шампанским. Неподдельное счастье было написано на ее лице. Слесарь Стас появился в обед, поздравил жену с повышением пожатием руки.
Дело не в том, что кесарю кесарево, а слесарю слесарево. Эта женщина будет на своем месте и принесет больше пользы, чем я, запустившая, если честно, на комбинате фронт помывочных и ремонтных работ.
Проводы меня с комбината могли затянуться на весь день, но эстафету переняла Ульяна Дмитриевна, встречно начав отмечать свое назначение. Я, под предлогом того, что за рулем, отказалась от водки и «аллюром три креста» сбежала из заводоуправления, пока вся дирекция не пошла смотреть, на чем ездит молодая женщина, еще летом стрелявшая до зарплаты двадцатку и рыдавшая, если недодавали премию в пятьдесят рублей.
Пристроив палку на заднее сиденье, я неуклюже села за руль и подняла голову к окнам офиса. Десяток голов любопытствующе скучились за большим стеклом. С удовольствием помахав им на прощание, я лихо запрыгнула в машину и газанула, надеясь больше никогда не увидеть ЖБК изнутри.
До назначенного Алексеем срока оставались два долгих часа. Не спеша доехав до дома, я вытащила Стерву из теплой квартиры и побрела по бульвару, прижимая к ноге старую хозяйственную сумку, набитую под завязку пачками долларов.
Через несколько минут рядом тормознула синяя «восьмерка». Дверца передо мной открылась, и Стерва привычно полезла на заднее сиденье, но я одернула ее, взяв на руки. Дотянувшись, я выставила в машину сумку с деньгами.
— Здесь триста. Прощай.
Алексей перегнулся через сиденье и схватил мою руку.
— Ты куда?
— Домой. Мавр сделал свое дело, мавр может уйти.
— Не дури, сядь.
Я
— Что случилось?
— Мне надоела твоя ложь. Ты уедешь, я отмучаюсь неделю или месяц, но вылечусь от влюбленности. А сидеть дурочкой, ожидая тебя, надоело. Вернее, сил больше нет.
— Настя, через неделю у меня самолет. Рейс на Сингапур. Хочешь — полетели вместе, хотя это рискованно, лучше на «левом» автобусе через бывшие соцстраны…
— У меня документы на оформлении загранпаспорта.
Алексей огляделся, высматривая слежку, закурил.
— Кстати, Насть, твой лечащий врач говорил об экскурсии в Париж. Это когда будет?
— Дней через десять, точно пока неизвестно. Но не уверена, что поеду. Не очень хочется обезьянку изображать.
— Поедешь. Каждый четверг со следующей недели я буду приезжать в Париж к Эйфелевой башне. Вот.
Алексей дал мне стопку открыток с видами Парижа. На нескольких из них была ажурная башня. Алексей показал на кафешку под открытым небом.
— Запомни. С двух до трех дня. Каждый четверг.
— Я тебе не верю.
— Чему не веришь, Настька?
Взгляд Леши, ироничный и ласковый, обволакивал, и не хотелось ни думать, ни скоропалительно что-то решать. Сидеть рядом с ним, ехать, куда он скажет, и быть счастливой. Больше ничего не надо.
Стерве надоела поза запеленутого младенца, и она вырвалась из рук.
— Ты даже о собаке врал. Взял Зорьку у Ларисы.
— Я не собираюсь оправдываться. Или ты мне веришь сразу, или бесполезно объяснять. Ты мне нравишься. Нравишься больше всех остальных людей на этой планетке.
— Не верю. Ты это сделал из-за денег. Ты бросил Ларису, которая тебя любит, обманывал столько времени.
— Лариса здесь совсем ни при чем, я с ней разошелся до тебя…
— Может быть. Но познакомился ты со мной и влез в мою кровать именно из-за денег. Из-за этой проклятой типографии. А если будет возможность получить настоящий миллион, используя только свои мужские данные? Какая-нибудь невзрачная или в солидном возрасте богатая женщина сойдет от любви к тебе с ума, кто поручится, что ты не увлечешься ею? Я не поручусь. Слишком много ты врал, слишком использовал меня. Прощай, Леша.
— Настя, ты соображаешь, что говоришь? Ты же меня любишь.
— Это не имеет значения.
— Значит, ты полная дура. Ты из-за своих амбиций делаешь несчастными меня и себя.
— Нет. Я хочу определенности. Покоя.
— Никогда. Никогда не будет покоя, пока человек жив. Обязательно будут происходить изменения, радости или несчастья.
— А у меня как-то все больше в темную сторону. Леш, а ты правда умеешь корову доить?
— Умею. И пасти умею. Иди ко мне. Алексей притянул к себе мою голову, но я вырвалась…