Фиолетовый
Шрифт:
Подошел официант, Катя попросила принести ей немного холодной водки. Подумалось, что после водки ей будет проще выдержать этот стресс…
Когда же спустя минут сорок она увидела машину мужа, ей стало и вовсе нехорошо… Что она ему сейчас скажет? Признается в том, что она убила его лучшего друга? И как он на это отреагирует? Скажет, сама во всем виновата… Нечего было провоцировать молодого мужика… При всей своей мягкости и внешнем добродушии Михаил мог быть (Катя наблюдала, как он общается с клиентами) и жестким, и холодным,
Но больше всего она боялась, что он выдумает ее и Ивана связь. Скажет, что давно подозревал, что между ними что-то было, да только думал, что ему все это кажется…
Словом, она теперь уже и не знала, рада она его приходу или нет… Но он пришел, и она должна была ему все рассказать и попросить о помощи…
— Извини, милая, у меня возникли некоторые проблемы… Я собирался было уже распрощаться с клиентом, как вдруг он сказал, что у него в кармане диктофон и что все то, о чем мы с ним говорили, а говорили мы с ним о предстоящем суде, понимаешь?…
Она понимала. Знала, что практически все судьи берут взятки, и что ее муж довольно часто передает деньги судьям, и что это подсудное и очень опасное дело… Наличие диктофона грозило для Михаила сроком…
— Да, я понимаю… — Пролетела мысль о том, что беда никогда не ходит одна. — И что, все уладилось?
— Он требует денег за молчание… Сволочь. Как будто бы речь идет не о спасении его брата-убийцы, а о моем собственном спасении… Просто хочет этот негодяй сорвать свой куш, решил воспользоваться ситуацией…
— И чем все закончилось?
— Мы с ним были в банке, мне пришлось раскошелиться, а он вернул мне диктофонную запись…
Она представила себе, как нервничал муж, когда все это происходило, а тут еще она со своими звонками…
— Ну, теперь рассказывай, что у тебя приключилось? На тебе лица нет…
— Думаю, что теперь тебе надо будет защищать меня… — Глаза ее заполнились слезами. — Я убила Ивана…
— Что? Говори потише… — Он склонился к ней, взял ее за руку. — У тебя холодные руки… Повтори, что ты сказала?
— Я убила Ивана. Мы с ним вместе готовили, накрывали на стол… Я пекла пирог. Миша, я его не провоцировала, я была застегнута, что называется, на все пуговицы… Я не знаю, что с ним случилось, он вдруг превратился в какого-то… монстра… Он набросился на меня… Он изнасиловал меня, Миша… Ты можешь сразу бросить меня… Но я ни в чем не виновата. Он физически был сильнее меня, как ты сам понимаешь…
— И как же ты его убила? — Он смотрел на нее недоверчиво, не мигая. Видно было, что он потрясен. Трясущейся рукой он ослабил галстук на шее…
— Я лупила его всем, что было под рукой… рядом с постелью…
— Это было в спальне? — Голос его прозвучал как-то глухо, неестественно.
— Да… Я, ничего не соображая от страха и боли, схватила вазу и ударила ею ему по голове… На вазе — кровь. Я потом брала эту вазу в руки…
— Ты уверена, что убила его?
— Мне показалось, что он не дышит…
— Поехали… Ты не заплатила? — Он кивнул в сторону официанта.
— Нет. Не успела… Я выпила две рюмки водки, Миша. Но легче мне от этого не стало… Что делать, Миша?
— Ладно, разберемся, — сказал он жестко. — Но ты… ты ведь не хотела?
— Миша… Прошу тебя, не унижай меня… Если бы я этого, как ты говоришь, хотела, разве стала бы я тебе об этом рассказывать? Или, тем более, бить его… убивать?..
Она не помнила, как они ехали домой. В машине молчали. Она понимала, что Миша сейчас рисует в своем воображении сцену насилия, что он страдает при мысли, что его жену унизили, и еще не уверен в том, что Иван способен на такое, не говоря уже о том, что она убила его, что он мертв… Вероятно, думала она, он на что-то еще надеется… И как муж, и как адвокат.
— Я боюсь туда подниматься… — заскулила она, когда машина въехала во двор. — Пожалуйста, иди сначала один… А вдруг его там уже нет, он встал, потер ушибленную голову и отправился домой?
— И такое тоже может быть… Хорошо, сиди в машине и никуда не уходи…
И он ушел. И его не было целую вечность… Хотя на самом деле прошло не так уж и много времени — ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы сделать то, что он сделал…
Он вернулся, помог ей выйти из машины и сказал, что ей нечего бояться. Что она не одна, что у нее есть муж, который никогда в жизни не бросит ее в трудную минуту, что он ее любит всем сердцем и не представляет, как он вообще жил без нее, и что он верит, что она ни в чем не виновата… Что это он сам, Михаил, виновен в том, что приблизил к своей семье постороннего, в сущности, человека…
Словом, он говорил все то, что она хотела бы от него услышать.
Он взял ее за руку, и они вместе поднялись в квартиру. Она, почти зажмурившись, перешагнула порог спальни, где вместо трупа Ивана увидела свернутый в рулон ковер.
— Он действительно мертв… — сказал Михаил. — И мы могли бы вызвать милицию и все объяснить, но боюсь, что ты не выдержишь этого… Ведь тебя непременно посадят в камеру предварительного заключения. Ты окажешься среди преступников… К тому же будет трудно доказать, что ты избавилась от насильника..
— Миша, я же твоя жена, жена адвоката, я кое-что знаю и понимаю… Следы изнасилования… после всего, что произошло, я не мылась… — Она густо покраснела. — Так что еще не поздно сделать экспертизу, это лучше, чем потом всю жизнь жить в страхе перед разоблачением…
— Я слишком хорошо знаком с этой машиной… правосудия… — презрительно фыркнул Михаил. — Слишком уж много народу она подавила… А так об убийстве будем знать лишь мы — ты и я. Ты же понимаешь, что никто больше об этом никогда не узнает…