Фирман султана
Шрифт:
Позади послышался скрип снега. Арсен порывисто обернулся: к нему медленно приближался турок. Тень от куреня закрывала его лицо. Арсен вновь поднял саблю, но турок вдруг протянул вперёд обе руки и тихо промолвил:
— Салям, Арсен! Неужели не узнаешь?..
— Ненко?!
— Да, я, Сафар-бей… Несчастный Сафар-бей, которому предначертал аллах умереть сегодня от твоей руки, как только что умер Гамид… Арсен, прошу, убей меня. У самого рука не поднимается нанести себе последний удар.
— Ненко, о чем ты говоришь? Забудь своё страшное имя — Сафар-бей. Ведь только по вине этого чудовища, — Арсен указал
— Мне от этого не легче. Я должен умереть…
— Бедняга! Зачем только судьба занесла тебя сюда? — воскликнул Арсен. — Разве что для того, чтобы наконец у тебя открылись глаза?.. Ну ладно. Пошли со мной!
— Куда?
— Пошли, пошли! Я спасу тебя. Выбраться сейчас из Сечи невозможно. Посажу тебя под замок. Так ты будешь в безопасности. А завтра посмотрим.
Он схватил Ненко за рукав и повёл с площади.
4
Роман Воинов заметил какие-то две тёмные фигуры. Они отделились от толпы янычар, наперегонки перебежали улочку и вскочили в открытые двери первого же куреня. «Кто бы это мог быть? Турки? Не похоже. А своим чего бежать и прятаться?» — подумал он и незаметно последовал за ними. В сенях притаился, прислушиваясь к глухому шёпоту, что доносился из куреня
— Вот подходящий жупан, переодевайся быстрее! — послышался первый голос. — Сойдём за приезжих казаков, взберёмся на вал, а оттуда вниз, на ту сторону, — ищи ветра в поле!
— Нет, у меня другая мысль, Хорь, — отвечал второй голос. — Мы должны открыть ворота. Хан с войском ворвётся в Сечь и затопит её ордынцами [61] ! Их там сорок тысяч!
— Сатана помутил тебе разум, пан Чернобай! — зашипел Хорь. — Запорожцы схватят нас раньше, чем мы успеем открыть ворота! Натягивай поглубже шапку — и айда на вал!
61
Ордынец (истор.) — здесь: воин орды.
— Там нас, дурень, так же быстро схватят! Слушай, что я говорю! С вала скатишься — поломаешь ноги, и тогда не миновать лап запорожцев!.. Нет, единственно, что нам остаётся, — руками татар уничтожить Сечь! Она для нас как бельмо на глазу… Пока ещё янычары как-то отбиваются, надо скорее впустить татар!.. Пошли!
Роман выхватил из-за пояса пистолет, взвёл курок. Отступил на шаг от двери… Так вот какие птицы залетели сюда! Сам Чернобай со своим сообщником!
Дверь широко распахнулась, и на пороге появилась темная фигура.
Грянул выстрел. Передний — это был Хорь — упал навзничь, на руки своего спутника. Тот кинулся назад и проходом, между столом и нарами, побежал в глубь куреня.
— Стой! Стой, иуда! — прокричал Роман и побежал следом.
Чернобай вскочил на нары, пригнулся и внезапно нырнул в выбитое окно.
— Не уйдёшь, собака! — крикнул дончак, перепрыгивая через подушки, рядна и кожухи, в беспорядке брошенные запорожцами во время тревоги.
Он добежал до окна и с разбегу выскочил сквозь него во двор. Позади него кто-то ухнул, словно забивал сваю. Свистнула сабля. Роман, вылетев из окна, кувырком покатился по снегу. Это его и спасло. Чернобай целился снести голову —
Бой между ними был короткий, но яростный. Полученное в Чигирине ранение ещё давало знать себя, и Роман, чувствуя, как покачнулась под ним земля, начал потихоньку отступать назад. Ободрённый этим, Чернобай усилил натиск, чтобы быстрее покончить с казаком.
Одного не учёл Чернобай — Роман мастерски владел саблей. Зная, что долгого напряжения ему не вынести, Роман неожиданно развернулся в сторону и тыльной частью сабли снизу резко ударил по сабле противника. Она звякнула и переломилась. Чернобай остолбенел. Роману ничего не стоило пронзить его насквозь, но такую птицу надо было брать живьём. Поэтому приставил к горлу Черновая острие сабли и стал теснить его к куреню, пока не прижал к стене.
Так и стоял дончак, боясь хотя бы немного отпустить от стены врага, так как знал: если тот бросится бежать, то сам догнать не сможет.
— Роман, ты что тут делаешь? — послышался удивленный голос Звенигоры.
— Сюда, Арсен, сюда! — крикнул не оборачиваясь Роман. — Глянь, кого я поймал!
Он только краем глаза заметил, как Арсен с каким-то турком приблизился к нему.
Чернобай пытался опустить голову, чтобы на лицо не упал свет от месяца, но Роман кольнул его в подбородок, заставив запрокинуть голову.
— Чернобай?! — выкрикнул Арсен. — На Сечи?! Как он здесь очутился?..
Тот молчал.
— С турками и татарами прибыл, — пояснил Роман. — А сейчас хотел орду в Сечь впустить. Что с ним делать? Прикончить на месте, пса?
Звенигора сжал зубы. Медленно произнёс:
— Нет, пусть судит товариство! Запрём до рассвета в подвал!
— Арсен, ты имеешь право судить его сам, так и суди! Я только для тебя задержал его на этом свете…
— Спасибо, брат. Но мой суд — все равно что самосуд. А этот изверг перед всем народом виноват. Так пусть все товариство судит… Ну, топай, Чернобай! Утром поговорим с тобой, чёртово семя!
Чернобай наклонил голову, медленно потащился вдоль куреня. За ним шли трое: Роман, Арсен и Сафар-бей.
К утру побоище в Сечи закончилось. Лишь тысячи полторы янычар и спахиев выбралось из западни, которую сами для себя устроили. Первые беглецы ещё до рассвета принесли хану известие об ужасной гибели своих товарищей. Забыв о своём высоком положении и о тысячах простых воинов, что тёмной массой стояли в конном строю вокруг, хан простёр к небу руки и страшно, отчаянно завыл, оскалив на месяц острые белые зубы.
— У-у-у! Шайтан!.. Урус-Шайтан!.. Горе нам!.. У-у-у!..
Он ударил коня под бока и помчался в степь, прочь от Днепра. За ханом, взбивая ударами конских копыт мёрзлую землю, двинулась орда.
Посланный Серко в погоню конный отряд запорожцев не смог догнать врага. Преодолев Днепр и подскакав к сторожевой заставе, отряд остановился на холме. Всходило солнце. Внизу расстилалась голая безлюдная степь. На ней, по направлению к Перекопу, лежал широкий — на целую версту — след от десятков тысяч копыт. Вдали по белой снежной пустыне катилось, постепенно уменьшаясь, тёмное пятно. Это бежала объятая смертельным страхом крымская орда.