Фишер. По следу зверя. Настоящая история серийного убийцы

Рогоза Александр

– И что с ним стало в итоге? Удалось вылечить?

– В нашей клинике мужчина лечился около года. Его состояние стабилизировалось, переживания ушли. Что было дальше, я не знаю. Мы же не имеем возможности следить за жизнью пациентов после лечения.

– А сам он хотел избавиться от этих фантазий?

– Нет. Повторюсь: это ведь зависимость. Далеко не все алкоголики хотят бросить пить, тем более когда находятся в состоянии запоя. Иногда надо начинать работать с такими пациентами даже без особого их желания, потому что в перспективе речь идет об общественно опасных деяниях… На мой взгляд, такие люди должны приходить и лечиться под давлением родственников, семьи.

Другой

вопрос – увидят ли, что с человеком происходит что-то странное, его родные. Обратят ли внимание? Или просто не захотят это замечать? Что может стать для близких таким сигналом? Причем еще в детском возрасте потенциального убийцы.

– Правда ли, что все маньяки и серийники начинают с убийств животных?

– Да, такое бывает – период садистического поведения в отношении животных. Чаще они берут для этого маленьких, ущербных, некрасивых, больных котят, кутят и так далее. И это уже целенаправленное действие. Человек мучает животное, душит, режет. Он не может не понимать, что делает кошке или собаке больно. Это могут замечать и родители, и соседи. Да, иногда зверушка гибнет случайно. Но совсем другое дело, когда у ребенка после этого глазки прямо искрятся, на лице появляется улыбка. Не нужно пускать подобное на самотек, нужно обращаться к специалистам. Такое поведение требует анализа, наблюдения у психиатра, психотерапевта. Иначе те же самые действия потом могут совершаться и в отношении людей.

– Наверное, у каждого серийного убийцы есть своя «теория», которой он объясняет, зачем это делает. Головкин говорил, что его избили подростки и якобы он начал искать похожих на них мальчиков, чтобы отомстить.

– Да, маньяки пытаются сами себе объяснить какие-то вещи. Но это их примитивное представление. А врачи-психиатры, специалисты-психологи должны во время лечения выявить некие особенности и понять болезненные мотивы.

– Потенциальные маньяки могут подсматривать «сценарии» для себя в ужастиках? Хотя Головкин отрицал, что видел такие фильмы.

– Да. Раньше в основном это были фильмы ужасов. Но в наше время они помимо своих фантазий берут это из интернета, из СМИ. Выбирают из доступного информационного поля то, что им больше подходит.

– А если человек любит смотреть фильмы ужасов, это верный признак его психической нестабильности?

– Нет. Но некоторые могут черпать оттуда уровень проявления агрессии.

– Брать из кино готовые сценарии?

– Скорее какие-то детали. Сценарии каждый маньяк расписывает сам, у каждого свои «фишечки». Кому-то нравится, когда у жертв глаза от страха расширяются, кому-то – когда громче кричат, рыдают. И маньяк этого добивается разными способами.

– Есть среди нас люди, которые свои мысли об убийствах сублимируют во что-то другое?

– Конечно. Например, у человека возникают какие-то фантазии, но у него может быть иной уровень интеллекта, воспитания. И он, например, в спорт уходит, добивается успеха в науке или любой другой области. Поймите, с этими фантазиями человек чувствует себя крайне дискомфортно, ему плохо. И он ищет способ от этого избавиться. Можно напиться, можно головой об стенку удариться или кого-то ударить, а можно заняться спортом, начать бегать, прыгать и достичь чего-то большого. И тогда чувство самодостаточности человек получает не в сфере взаимоотношений с мужчинами или женщинами, а в сфере признания. Он купается во внимании людей, на какое-то время становится счастливым. Да, в сфере взаимоотношений с мужчинами и женщинами у него все равно будет пробел, но он реализует себя в чем-то другом.

– Однако сублимация не может полностью купировать эти мысли, эту тягу?

– Нет. Если все идет как при механизме развития зависимого поведения, такие люди пытаются в доболезненном периоде компенсировать себя психологически. У Чикатило, между прочим, было три высших образования. Да, некоторые маньяки

изначально пытаются себя в чем-то реализовать. Но если зависимость развивается быстрее, у них ничего не получается. Если же человек удовлетворен своей жизнью, чувствует себя комфортно, «мысли» могут на какое-то время прерваться. Однако при определенной провокации этот дискомфорт может опять резко нарастать.

Глава 73

51 диагноз за скобками

– Ваш отец Александр Бухановский изучал Чикатило и, насколько известно, вас еще студенткой мединститута привлекал к работе. Что для этого убийцы стало отправной точкой?

– Чикатило описывал несколько моментов. Говорил об увиденных им издевательствах фашистов, когда он ребенком жил на оккупированной немцами территории (в Харьковской области, на момент начала Великой Отечественной войны мальчику было пять лет). Также он говорил, что еще до его рождения, во время голода 1930-х, якобы кто-то похитил его старшего брата и съел. Хотя это не было подтверждено. Уже у взрослого Чикатило были неудачные попытки половых актов с женщинами. После этого он постоянно чувствовал свою ненужность, несостоятельность, униженность. Я уже говорила, что у Чикатило было три образования, в том числе педагогическое и партийное. То есть он пытался как-то стабилизировать себя в своих же глазах, в глазах окружающих, повышая свой социальный уровень. Но все равно у него не получалось ощущать себя, так скажем, полноценным человеком.

– Говорят, каждый маньяк на самом деле мечтает, чтобы его поймали.

– Я никогда не слышала, чтобы кто-то из них так говорил.

Многие отечественные специалисты считают, что хорошо было бы вернуть советскую систему психиатрии, когда после некоторых «звоночков» больного человека можно госпитализировать без его желания и до того, как он совершит что-то непоправимое.

– В законе о психиатрической помощи действительно прописано, что она оказывается добровольно, – говорит врач-психиатр Бухановская. – Это подразумевает согласие или желание человека лечиться: либо он сам обращается за помощью, либо соглашается под воздействием родных. А недобровольно помощь оказывают, только если человек тяжело болен и в результате психического расстройства становится опасен для себя или окружающих.

– Недобровольная госпитализация в России возможна только по решению суда.

– Именно так. И никто лишний раз взять на себя ответственность не хочет. Бывает, что ты госпитализируешь человека, а судья говорит, что оснований для этого нет. Предположим, потом этот человек выходит и кого-то убивает. Кто виноват? Врач-психиатр. Мол, он не убедил судью в необходимости госпитализации! Никто не привлечет к ответственности судью. А психиатра могут. В итоге эта ситуация формирует равнодушие врачей. Раньше врачи отдавались своей профессии, чтобы реально помочь пациентам. Иногда ты мог перестраховаться и чуть дольше держать пациента в больнице. Не для того чтобы поиздеваться, а чтобы не пропустить что-то важное. Сейчас же на тебя чуть что сразу в суд подадут, потребуют историю болезни, чтобы проверить оказанную психиатрическую помощь на несоответствие стандартам лечения. Хотя я могу сказать, что мы не получали бы хороших результатов, если б лечили по нынешним стандартам. Лично у меня складывается впечатление, что новые протоколы написаны не практиками, а идиотами.

– А что с ними не так?

– Мы перестали учить психиатров именно советской фундаментальной психиатрии, которая была очень сильной. Мы ориентируемся на Запад, на западные классификации, а там очень давно ушли от фундаментальных основ. Скоро мы скатимся к тому, что люди с тяжелыми болезнями психики будут шастать по улицам, как в той же Америке. В 2016 году я была в Нью-Йорке и прямо в Центральном парке увидела мужчину, который сам с собой разговаривал, галлюцинировал, потом начал бросаться на людей. Да, наверное, его потом госпитализировали. Но в СССР такого человека начали бы лечить задолго до такого состояния. А теперь подобных пациентов выводят из больниц. У меня складывается впечатление, что от них кто-то просто хочет избавиться.