Фитнес для Красной Шапочки
Шрифт:
— Нет, от меня.
— От тебя ничего. — Он вроде бы опять удивился.
— Прекрати, — вновь рявкнула я. — Можем мы поговорить откровенно?
— А я что делаю? Только твоя откровенность больше похожа на бред.
— Серьезно? Стоит мне устроиться на работу, как оказывается, что у фирмы проблемы, и меня увольняют по сокращению штатов, хотя в другом городе со мной такого не случалось. Допустим, наш город особенный и ты действительно ни при чем…
— Вот-вот, — кивнул он. — А если так оно и есть, о чем говорить?
— Слушай, —
— Вон оно даже как, — присвистнул Мелех. — Ну, спасибо тебе. Кстати, я в долгу не остался, хотя ты из тех, кто добра не помнит.
— Насчет добра в самую точку, — усмехнулась я. — Ты его столько сделал… Так вот, давай забудем друг о друге. Ты мне ничем не обязан, а я тебе. Хорошо?
— Ты так говоришь, как будто я досаждаю тебе своим присутствием, а между тем мы встречаемся впервые за пять лет. Кстати, ты совсем не изменилась, выходит, жизнь тебя ничему так и не научила.
— Николай, — вздохнула я, — я пришла поговорить… Допустим, у тебя имеются причины вести себя таким образом, то есть портить мне жизнь, мне они неизвестны, но я готова признать, что они есть и даже в каком-то смысле справедливы.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — удивился он.
— Ладно, — кивнула я, неожиданно вспомнив слова Юры о том, что писать заявление — напрасный труд. Похоже, что и разговаривать с этим сукиным сыном — затея наиглупейшая. Я резко поднялась. — Извини.
Он схватил меня за руку, хмуро глядя мне в глаза, я попыталась освободить руку, но он держал ее крепко.
— Что это за шрам на шее? — спросил он серьезно.
Я засмеялась, покачала головой и ответила:
— Сегодня у меня был гость. Очень неприятный тип. А это он оставил мне на память.
— Сядь, — кивнул Мелех, — и расскажи, в чем дело.
Я села и рассказала, хотя не видела в этом смысла, потому что была уверена: о моем госте он знает лучше меня.
— Как он выглядел? — разглядывая свои руки, спросил Николай Петрович. Я подробно описала блондина, Мелех слушал, кивал, затем минут пять сидел молча, размышляя. — Вот что, — наконец изрек он, — думаю, тебе не стоит оставаться в своей квартире. Переезжай ко мне.
— Что? — растерялась я.
— Переезжай ко мне, — повторил он, глядя на меня, не моргая. Я развела руками:
— Что значит — «переезжай»?
— Чего ж непонятного? Поживешь у меня, пока я во всем разберусь и все улажу.
— Спасибо. Я думаю, уладить все не так трудно, тебе стоит лишь слово сказать.
— Ты всерьез думаешь, что его послал я?
— Конечно, — ответила я без прежней уверенности.
— Зачем мне это?
— А зачем… — Я оборвала себя на полуслове, тряхнула головой и закончила:
— Я просто хочу уехать.
— Не думаю, что твои проблемы можно решить таким образом, — осчастливил меня он.
— У меня не было проблем в другом городе, — напомнила я.
— Возможно.
— Огромное человеческое спасибо, — усмехнулась я.
— Тебе никто не говорил, что у тебя скверный характер?
— Зато ты на редкость покладистый парень. Иметь с тобой дело — одно удовольствие.
— А почему ты говоришь об этом с такой иронией? — внезапно оживился он, сонное выражение на его лице уступило место любопытству.
— Извини, — вновь усмехнулась я.
— Нет, в самом деле. Ты же хотела поговорить, ну так скажи: почему? Я помогал твоему брату…
— И он погиб.
— Все мы смертны.
— Послушай…
— Нет, ты меня послушай, — перебил он. — Я всегда был готов помочь и тебе, и твоей семье, но ты презрительно воротила нос, а теперь являешься с претензиями и несешь несусветную чушь. А я должен это безропотно выслушивать? Ты бросила свою мать, за пять лет ни разу не навестила ее…
— Заткнись, — не сдержалась я.
— Я называю вещи своими именами. Ты ее бросила…
— Мне пришлось уехать.
— Да неужели?
— Да. И ты знаешь почему. Ты… слушай, я не хотела говорить об этом, честно не хотела, я…
— У тебя проблемы, у тебя полно проблем, и ты всегда винишь в этом других. Твоя мать спилась в одиночестве — виноват я, твой парень тебя бросил… — Не следовало бы ему этого говорить. Не помня себя, я схватила стакан и запустила его в Мелеха. Существенного ущерба его роже он не нанес, но дело-то не в этом: моя выходка не осталась незамеченной. Мелех достал платок, вытер лицо и сказал сквозь зубы:
— Еще раз такой номер выкинешь — убью.
Мысленно чертыхаясь, я покинула бар. Ну и чего я добилась? Ведь знала, что приходить сюда бесполезно. Теперь он еще больше разозлился, и неизвестно, какой сюрприз меня ждет завтра.
Я шла по улице, не очень соображая, куда двигаюсь, и терла глаза, стараясь сдержать слезы. Если честно, очень хотелось зареветь — от обиды, от страха, но больше от обиды, потому что в словах Мелеха мне вдруг почудилась горькая правда.
— Чушь, — сказала я вслух и наконец огляделась, прекратив свое стремительное шествие в никуда.
Я стояла в парке, где женщине в эту пору совершенно нечего делать в одиночестве. На счастье, алея была пуста, но не худо бы поскорее убраться отсюда. Я заспешила к выходу и вот тут-то обратила внимание на мужскую фигуру. Свет фонаря не достигал места, где стоял человек, и разглядеть его я не могла, но все равно здорово перепугалась, мне везде мерещился блондин. Я сбилась с шага, тревожно оглядываясь, до выхода из парка еще метров пятьдесят и их надо как-то преодолеть.
— Не бойтесь, — вдруг послышалось из темноты, и в круге света появился молодой человек, с которым я не так давно познакомилась в баре. Пока я стояла, соображая, хорошо это или плохо, Виктор приблизился и, широко улыбаясь, заявил: