Фитнес для Красной Шапочки
Шрифт:
— За дело, между прочим.
— За дело? — ахнула я.
— Ты сознательно заманивала меня в ловушку. Да тебе по фигу, пристрелят меня или нет. А я после этого должен был беспокоиться о твоем душевном здоровье?
— Телесном. Все это ты начал, а не я.
— Конечно… Да, мне нужен был свидетель, но я не думал использовать тебя. Однако появился Феликс. Ясно было, что в покое он тебя не оставит, следовательно, лучше было иметь тебя под рукой. Но ты ведь не согласилась переехать ко мне. Куда
— У меня не было выбора, — обиделась я.
— Был. Все рассказать мне.
— А как же Витька? Я же не знала…
— Ну, конечно, тебе плевать, что я сдохну, ты хотела спасти своего Витю. А до меня тебе нет никакого дела. А теперь ты сидишь и строишь из себя леди с гражданской совестью. По-моему, страшная гадость.
— Гражданская совесть?
— Лицемерие. Я, по крайней мере, называю вещи своими именами.
— Это да, — нервно хохотнула я, — чего стоит, к примеру, твоя помощь…
— Вот-вот. Тебя всегда бесило, если я искренне хотел помочь. С твоим характером согласиться на такое… ты ж у нас все должна сделать сама…
— О господи, — разозлилась я, — кто это здесь говорил о лицемерии? Да ты мне до сих пор простить не можешь, что я тебе когда-то жизнь спасла. Еще бы, ты у нас крутой…
— Я не мог простить? Что ты лепишь? Да я как последний дурак ждал, когда ты соизволишь обратить на меня внимание. Сидел вечерами на твоей кухне, чтоб только тебя увидеть, и что? Ты презрительно фыркала и уходила в свою комнату. Доброго слова мне ни разу не сказала. Да ты меня по имени н то не назвала…
— Николай Петрович — это что, не имя?
— Заткнись. Ты терпеть меня не могла, за что? Что я тебе сделал?
— У тебя еще совести хватает спрашивать? Ты сам знаешь…
— Знаю. Ты умудрилась довести меня до бешенства. Конечно, я тебе не пара. Кто я такой, черт возьми? Ты меня ненавидела только за то, что у меня были деньги, а у тебя нет, а ты не в состоянии выносить человека, который превосходит тебя хоть в чем-то, даже в такой ерунде.
— Деньги не ерунда, — заметила Светка. Голову с плеча Мелеха она убрала и с интересом следила за нашим разговором.
— Это ты так решил? — задыхаясь от возмущения, спросила я.
— Конечно. А ты решила по-другому?
— Да, я решила… Я решила, что ты сволочь. Ты кому вкручиваешь, гад? Ты забыл… ненавижу…
— Вот-вот, у тебя по-другому не бывает. Ты упрямая дура, и тебя не свернешь. Ты никогда не уступишь, ты будешь стоять насмерть, черт тебя побери.
— А ты что хотел? Чтоб я у тебя в ногах валялась? Не дождешься. Отчего бы тебе не оставить меня в покое?
— Я оставил тебя в покое на целых пять лет. Я даже женился. Дважды. Тебе этого мало?
— Чего? — обалдела я.
— Почему бы тебе не зависнуть там, где ты была
— Ты имеешь в виду свой гениальный план?
— Я имею в виду… — Он внезапно замолчал, а через двадцать секунд изрек:
— Лучше б меня пристрелили в тот день. По крайней мере, мы бы не встретились и все эти семь лет… Черт бы тебя побрал с твоим паскудным характером.
— Оставь в покое мой характер.
— По-моему, Николай Петрович только что признался тебе в любви, — вдруг изрекла Ольга, хотя ее никто и не спрашивал.
— Николай Петрович в любви? — захихикала я. — Да он слова-то такого не слышал. Хочешь знать, почему я тебя послала? — полезла я к Мелеху. — Потому что для таких, как ты, существуют только собственные желания. Их капризы и их деньги. И больше ничего. Конечно, все, что мы хотим, мы купим. Пачками. Баб-то уж точно. У меня паршивый характер, а у тебя чистое золото. И если я не захотела быть сто восемнадцатой в твоем списке, мне следовало переломать все кости.
— А тебе непременно надо быть первой?
— Хуже. Единственной.
— И что мешает? — с трудом сдерживаясь, спросил он.
— Золотой характер. Твой.
— При чем здесь мой характер? Да я сотни раз пытался…
— Конечно. Ты пытался, ты лез ко мне с поцелуями, чтобы через полчаса после этого лежать в одной постели со Светкой.
— Только не говори, что это тебя волнует.
— Речь сейчас не об этом. Для тебя не имеет значения то, что имеет значение для меня. И так было всегда. Ты и сейчас пудришь мне мозги, а она сидит рядом и только что убрала голову с твоего плеча.
— И тебе это не нравится?
— Да. Мне это не нравится. Доволен?
— Отлично, — сказал он, после чего перегнулся к противоположной двери, открыл ее и выпихнул ничего не понимающую Светку на асфальт, захлопнул дверь и помчался дальше. Все обалдело молчали, и я поначалу тоже, а потом заорала:
— Ты что, спятил? Ты же… о господи… а если она… вернись сейчас же.
— Что тебе опять не нравится, дорогая?
— Но я же…
— Ты чертова лицемерка. Я готов сделать для тебя все. Слышишь, все. А ты ничего и никогда. В этом вся разница.
— Боже мой… Хорошо, во всем виновата я. Только вернись. Мы не можем… да поворачивай ты…
Он развернулся. К тому времени, когда мы подъехали, Светка уже стояла на тротуаре, потирая ушибленное колено. Вид у нее был, скажем прямо… Заметив джип, она испуганно заковыляла в сторону, Мелех остановился, и мы, он и я, с двух сторон бросились к ней.
— Ты как? — спросила я.
— Нормально, — буркнула Светка, косясь на Мелеха.
— Ты это… — вздохнул он. — Ты ведь бистро хотела на Никитской. Так?