Физика ангелов
Шрифт:
Мэтью: Очень похоже на историю Адама и Евы и символ древа познания добра и зла. В человеческое сознание при сотворении был заложен выбор, и первые люди, подобно Люциферу, приняли решение пренебречь источником. Но, в отличие от Люцифера, человеку приходится выбирать постоянно. Мы учимся на ошибках и испытаниях.
Я думаю, что как в свете, первом Божьем творении, содержатся волны тьмы, так же и в нашем стремлении к добру, собственному благу и блаженству заложена возможность впасть в нравственную тьму. И эта полярность, судя по всему, неизбежна — так же, как Вселенной света внутренне присуща тьма.
Руперт: Хильдегарда говорит, что Люцифер «отринул божественную любовь и обратился к тьме, в коей
Тьма уже существует. Уход Люцифера во тьму — это первый шаг. Затем начинается внутренний диалог.
Мэтью: И начало этому диалогу положено фразой «Я желаю быть господином, нет никого надо мною». В космологических терминах, о которых мы говорили выше, он отрезал себя от того, что ты называешь «иерархией вложенных уровней», от взаимозависимости с Богом и остальным творением. И снова перед нами как нельзя более актуальная для современного человечества проблема. Декарт пообещал людям, что они станут повелителями природы. Наше «падение» совершилось в условиях сознательного отказа от участия в отношениях взаимозависимости с остальным творением. Томас Берри называет наш разговор с самими собой «аутизмом XX века» — добровольной изоляцией и обрывом связей. Наши отношения с остальной природой — это отношения хозяев и рабов. Наши чувства, разум, тело зажаты и скованы — и все это вместо того, чтобы довериться чудесам взаимоотношений, красоте космоса и Творения. Это очень напоминает солипсизм и аутизм Люцифера.
ЗАВИСТЬ
«Все творение Божье сияет, — возопил он завистливо, — и это сияние никогда не будет моим!»105
Руперт: Хильдегарда пытается представить себе, с какими мыслями Люцифер взглянул из тьмы на остальное творение. Теперь, когда он отделился от источника в игру вступает зависть, а затем разворачивается и вся вереница смертных грехов. Первым идет высокомерие вслед за ним мгновенно возникает зависть.
Мэтью: Высокомерие — это отношение к себе самому, а зависть — реакция на других. Они тесно связаны между собой, потому что тот, кто больше не чувствует взаимозависимости и взаимосвязи с более крупной общностью, хочет отнять у других то, чем они обладают, — разрушить отношения естественного обмена, свойственные общине, где все любят друг друга.
«Возлюби ближнего твоего, как самого себя», — говорит Иисус. Люцифер же фактически говорит: «Питай ненависть и зависть к ближнему твоему из-за того, что не можешь возлюбить самого себя». Вот что такое высокомерие — нелюбовь, искаженная любовь.
О творчестве здесь нет и речи. Люцифер не говорит «Может быть, я сумею разделить с другими существами их красоту» или «Может быть, вместе мы сумеем создать новые условия, в которых никто не будет ни в чем нуждаться». Этот путь ему заказан. Ангелы, в отличие от людей, не могут выбрать творчество. В этом смысле нельзя говорить об эволюции ангела. Ангелу дано выбирать лишь однажды. Все остальные существа вовлечены в постоянный процесс приспособления, изменения, творчества.
БЕЗДНА
Поскольку Люцифер и его приспешники в гордыне своей отреклись от Бога, сверкающее сияние, коим украсил его Господь, погибло в нем. Он сам разрушил свою красоту, которая дана была ему во благо. Алчность увлекла его ко злу, зло же ввергло в бездну. Вечное величие угасло для него, и он сорвался в пропасть — вечное тление и порчу. Соблазненные им звезды также почернели, как погасшие уголья, и утратили свое сияние. Погибель затмила их, лишила блаженного света, искра потухла в них.
И тотчас же вихрь увлек их и гнал от Юга до Севера, вослед тому, кто восседал на престоле. Они канули в бездну, и больше их не увидишь.
Вихрь, невеста безбожия, высоко вознес злых ангелов,
Руперт: Удивительный пассаж о вихре, который увлек падших ангелов во тьму. Особенно любопытно читать о том, как почернели звезды, ангелы-приспешники Сатаны: из них ушел свет, а сами они не могли его излучать. И тогда они погрузились в темную бездну.
Космологические параллели прямо-таки напрашиваются. Тут можно говорить о двух видах тьмы. Во-первых, это тьма самого космоса — ледяной мрак межзвездного пространства. Затеряться в этом унылом месте — поистине ужасная судьба. Там ничего не происходит.
Во-вторых, это тьма черных дыр. Черные дыры — это останки коллапсировавших звезд. Сила их притяжения настолько велика, что покинуть черную дыру не может даже свет. Черные дыры — современная метафора состояния полной сосредоточенности на себе, поглощенности собой до такой степени, что вырваться наружу не может уже ничто. Черные дыры засасывают, втягивают все в себя словно вселенские водосточные трубы, ничего не выпуская обратно. Насколько нам известно, того, что в них попало, больше не существует. Это куда более наглядный образ погибели, абсолютной утраты, нежели все адские видения. Кому захочется попасть в бездну черной дыры?
Мэтью: Верно. Там нет места творчеству и жизни. Вот почему для Бога падших ангелов больше не существует — ведь Бог всегда там, где жизнь. Свет блаженства погас. Нет больше ни единой искорки.
Космология Хильдегарды проникнута нравственными понятиями. Ветер оторвал падших ангелов от Юга и блага и отбросил их назад, в прошлое. Это апокалиптический язык: космологические события обладают психологическим и нравственным измерениями. Хильдегарда сводит воедино психическое и космическое.
Современная космология черных дыр, подобно космологии ледяных черных пространств у Хильдегарды, — яркая метафора не только нравственного, но и психического состояния. Мы можем погружаться в черные дыры бесплодия, отчаяния, депрессии, одиночества, отчуждения, безумия.
С этой точки зрения, ад— это не то, что случается после смерти. Нас затягивает туда в течение жизни, на нашем духовном пути. Это представление перекликается с космологией полностью отчужденных пространств, куда даже Бог не может заглянуть. Мы говорим здесь о трех уровнях: космологии, нравственности и психологии, via negativa души.
ЛЮДИ ЗАНЯЛИ МЕСТО ПАДШИХ АНГЕЛОВ
Тогда Бог создал иную форму жизни и поместил ее в телесную оболочку, и это были люди. И вот Бог дает им место и честь падших ангелов, дабы люди участвовали в хвале, которую злые ангелы не пожелали возносить. Те, кто из рода человеческого, посвящают миру свои телесные труды, но духом всечасно служат Богу. Невзирая на мирские заботы, они не пренебрегают духовным служением Господу. И ликом они обращены к Востоку. Там источник святого преображения и полноты души107.
На вершине блаженства человечеству надлежит вместе с небесными духами воспевать на все лады хвалу. Небесные духи со всем пылом и преданностью неустанно прославляют Бога. Человечество, присоединившись к ним, должно завершить и привести к совершенству то, что в своем высокомерии разрушили падшие ангелы. Стало быть, люди — это подлинный «десятый чин», властью Божьей завершающий творение108. [Бог сказал:] «Сверкание, коего лишился первый ангел, Я отдал людям — Адаму и его роду»109.
Мэтью: В представлении Хильдегарды, человечество было наделено сверканием, блеском. Это слово соединяет в себе образы, с помощью которых она описывала красоту и славу ангелов: doxa, слава, сияние, свет.