Физиогномика
Шрифт:
Должно быть, мне удалось задремать, потому что разбудил меня рывок внезапно остановившейся кареты.
Устойчивая галлюцинация, заметил я. Глядеть в окно то все равно что заглядывать в чернильницу. Ни малейшего проблеска. Дверь кареты вдруг распахнулась, и передо мной оказался погонщик с факелом в руках. Пламя срывалось и сыпало искрами на теплом ветру, в его отблесках уродливое лицо казалось не столько тупым, сколько зловещим.
— Где мы, во имя задницы Харро, добрый человек? — спросил я, выбираясь в ночь. Левая рука скользнула в карман плаща, и пальцы мои сомкнулись на рукояти дерринджера. Правая
— У входа в шахту горы Гронус, — объявил он. — Следуйте за мной, ваша честь.
Мы прошли по грязной тропинке к бревенчатой клети, подпирающей отверстие тоннеля.
— Вы уверены, что Создатель здесь? — спросил я. Он молча нырнул в темноту и неспешно двинулся вперед. Я с трудом поспевал за ним, так и этак переворачивая в уме единственный вопрос, который наверняка задаст мне Создатель. «Как бы плохо ни обернулось дело, — твердил я себе, — ради собственного блага, не поминай Арлу».
Мы долго шли сквозь чернильную тьму. Правда, у него был факел, но что было тут освещать? За каждой волной сожженной им ночи накатывал целый океан мрака. Эта вездесущая темень рвалась из меня диким воплем. Не представляю, как мне удавалось держаться, но я держался. Казалось, мы приближаемся к самому сердцу пустоты, когда внезапно, за крутым поворотом, отрылась ярко освещенная дневным светом пещерка.
Источник света оставался невидимым для меня. В кресле с высокой спинкой, перед клумбой невысоких сталагмитов, непринужденно закинув ногу на ногу, с длинной тонкой сигаретой в пальцах сидел Драктон Белоу. У его ног, спиной ко мне, притулилось нечто вроде пса, покрытого мохнатой серебристой шерстью.
— Рад тебя видеть, Клэй, — сказал он, выпустив губами тонкую струйку дыма. На нем были бордовые шелковые брюки и лимонно-зеленый жилет. Бледная кожа безволосой груди, казалось, отражает заливший пещеру яркий свет.
— Создатель, — поклонился я.
. — Как продвигается расследование? — поинтересовался он, разглядывая тыльную сторону правой ладони.
— Превосходно, — ответил я.
— В самом деле?.. — протянул он.
— А вы настоящий? — спросил я. — Я недавно принимал красоту, так что испытываю некоторые сомнения по поводу натуральности нашей встречи.
— Что ты называешь «настоящим»? — переспросил он со смехом.
— Вы здесь?
— Я не только «здесь», но и, как видишь, прихватил с собой твою старую подружку. — Он подтолкнул носком сандалии лежавшее у ног существо. — Встать, — приказал он. Животное заворчало, его задние лапы судорожно дернулись, и оно начало подниматься. Я с изумлением увидел, что оно не замерло на четвереньках, как можно было ожидать, но продолжало выпрямляться, пока не приняло позу, свойственную человеку.
— Постойте, — проговорил я, узнавая знакомые черты. Существо обернулось, и передо мной оказалась волчья морда Греты Сикес, латобрианского оборотня.
— Не может быть, — проговорил я, рассматривая ее. Она выросла с нашей последней встречи, а макушку ее головы опоясывал ряд блестящих заклепок. Резцы и клыки стали менее острыми, но под длинной шерстью теперь обрисовывались груди молодой женщины. В ее глазах бились страдание и тоска.
— Твоя малютка-оборотень. Я с ней немного поработал,
— Ваш гений поразителен, — признал я.
— Лежать, — приказал Белоу. Она снова опустилась на пол и свернулась, поджав конечности. — Клэй, я предпочел бы поразиться твоей гениальности в отношении этого дела. Мне нужен белый плод.
— Я намерен произвести Двенадцатый маневр, — сказал я.
Он рассмеялся и махнул на меня рукой.
— Что угодно. Если ты провалишь дело, Грета Сикес произведет Последний маневр над тобой и над этим городишкой.
— Как вам угодно, Создатель, — сказал я.
— А что это мне рассказывали про некую молодую даму, которую ты взял ассистентом?
— Всего лишь секретарем, сэр. Мне предстоит прочитать множество тел. Нужен кто-то, чтобы вести записи.
— Ты хитрец, Клэй, — улыбнулся Создатель. — До нее мне нет дела. Найди белый плод. Отличному Городу я нужен бессмертным.
— Ну конечно, — согласился я.
— А теперь, — сказал он, поворачиваясь ко мне в профиль и сжимая зубами окурок сигареты, — доставай из кармана свой суррогатный пенис и давай произведем старинный научный эксперимент.
— Стрелять? — спросил я.
— Нет, стоять здесь до скончания века! На этой неделе раздача призов за глупые вопросы отменяется. Приступай, — велел он, цедя слова уголком улыбающихся губ.
Я вынул из кармана пистолет и прицелился. Дерринджер отяжелел и дрожал под напором красоты, моих страхов и сгустившегося запаха Греты Сикес. «А если промахнусь?» — подумал я, прищуривая глаз. Эта мысль вспыхнула в моем мозгу за миг до выстрела. Грохот отдался от синих стен пещеры.
Я проснулся как от толчка и подскочил на постели. В зеркале Ардена у противоположной стены зияла круглая дыра, пол под его ногами был засыпан блестящими осколками стекла. Я тряхнул головой, чтобы привести в порядок мысли. Яркий день за окном кричал, что снежная буря прошла. Я кинул дерринджер на пол и достал сигарету. Ниже этажом послышался шорох, и ступеньки торопливо заскрипели под ногами Мантакиса. От громкого стука в дверь головная боль усилилась и глаза заслезились.
— Ваша честь, — прокричал он, — я слышал, стреляли?
— Маленький эксперимент, Мантакис, — отозвался я.
— Эксперимент? — переспросил он.
— Проверял, не спите ли вы, — сказал я.
— Не сплю, — подтвердил он.
— Который час?
— Девять пятьдесят, ваша честь.
— Налейте мне ванну и принесите миску горячих помоев, которые у вас называются завтраком.
— Жена готовит тушеные крематы — свидетельство ее кулинарного таланта, — сказал он.
— Этого я и боялся, Мантакис.
Я едва не потерял сознание, погружаясь в ледяные воды ванны. После морозной снежной ночи, после приснившегося путешествия в шахту, напоминающего о себе вполне реальной болью в мышцах, мысли пришли в смятение, которое начинало сказываться и на состоянии тела. В этот момент появился Мантакис и сунул мне под нос горшок с неаппетитным варевом. Аромат этого блюда оказал на меня спасительное действие нюхательной соли. Я искренне возблагодарил его это смертоносное дуновение, после чего приказал убрать горшок и убираться самому.