Физиология брака
Шрифт:
Как должен вести себя муж, обнаруживший последний симптом и, следовательно, не могущий более сомневаться в неверности жены? Ответить на этот вопрос не составляет труда. У мужа есть лишь два выхода: либо смириться, либо отомстить; середины между этими двумя крайностями быть не может. Выбрав месть, следует идти до конца. Муж, не порывающий с неверной женой навсегда, — истинный глупец. Иные супруги полагают, что могут и после разрыва оставаться друзьями; есть, однако, нечто отвратительное в том, чтобы давать жене почувствовать, что вы всегда можете взять над ней верх.
Вот несколько анекдотов, по преимуществу неизвестных широкой публике; на мой взгляд, они дают весьма полное и яркое представление о том, как следует поступать мужу в подобном случае.
Господин де Рокмон раз в месяц ночевал в спальне жены и уходил оттуда со словами: «Моя совесть чиста, а там будь что будет!» [355]
Вот
Один дипломат, когда к его жене приезжал любовник, покидал свой кабинет, шел на половину жены и говорил ей и ее гостю: «Постарайтесь, по крайней мере, не поколотить друг друга!»
355
Господин де Рокмон раз в месяц... — Источник: Шамфор. Характеры и анекдоты, № 636.
Вот признак немалой доброты.
У господина де Буфлера спросили [356] , как он поступит, если после долгой разлуки с женой обнаружит, что она беременна? «Прикажу отнести к ней в спальню мой халат и домашние туфли».
Вот знак величия души.
«Сударыня, если этот человек дурно обращается с вами при закрытых дверях, это дело ваше, но я не потерплю, чтобы он обижал вас в моем присутствии: это оскорбительно для меня».
Вот проявление подлинного благородства.
356
У господина де Буфлера спросили... — Имеется в виду маркиз Луи Франсуа де Буфлер Ремианкур-Лотарингский (1714—1751), командир гвардии при дворе польского короля Станислава Лещинского, который в результате войны за Польское наследство лишился польской короны и жил в своих лотарингских владениях. В 1735 г. маркиз де Буфлер женился на Мари Франсуазе Катрин де Бово-Краон (1711—1786), прозванной за свои галантные похождения (уже после замужества) «Дамой сладострастия».
Верх великодушия — шапочка, положенная одним судьей в изножье постели, где спала с любовником его преступная жена.
Месть бывает прекрасна. Мирабо великолепно описал в одной из тех книг, которые сочинял для заработка, угрюмое смирение итальянки, по воле мужа обреченной медленно гибнуть вместе с ним в мареммах. [357]
XCIII. Застать жену в объятиях любовника и убить обоих не значит отомстить; это значит оказать им величайшую услугу.
XCIV. Лучше всех сумеет отомстить за мужа любовник его жены.
357
Мирабо великолепно описал... — Судя по упоминанию маремм (болотистой местности на берегу моря), Бальзак приписал Мирабо историю, вычитанную у Стендаля («О любви», гл. 28), который, в свою очередь, ссылается на Данте («Божественная комедия», «Чистилище», V, 130—135): Нелло делла Пьетра, приревновав жену, — по мнению Данте, без всякого на то основания, — увозит ее в известные своим нездоровым климатом сиенские мареммы. Даже не объяснив жене причины ссылки, он поселяется с нею на новом месте и ждет, чтобы зараженный воздух оказал свое действие. До самой смерти жены он так и не нарушает своего презрительного молчания (эту деталь Бальзак, цитировавший Стендаля по памяти, перепутал; у него «угрюмое смирение» хранит жена — что, впрочем, легко можно объяснить заглавием указанной главы книги Стендаля — «О женской гордости»).
Размышление XXVIII
Возмещение убытков
Брачная катастрофа, которой определенной части мужей не удается избежать, почти всегда влечет за собой перипетию. После этого вокруг вас все приходит в покой. Ваша покорность судьбе, если вы решаете покориться, пробуждает в душе вашей жены и ее любовника жгучее раскаяние; само счастье, которым они наслаждаются, дает им представление о глубине причиненного вам горя. Сами того не подозревая, вы сопутствуете им во всех их усладах. Заглушить голос добра и милосердия, звучащий в каждом человеческом сердце, не так легко, как порой думают; те двое, что составляют источник ваших мучений, как никто иной желают вам
В тех сладостно-непринужденных беседах, что развлекают нас в перерывах между любовными забавами и служат, можно сказать, ласками мысли, жена ваша нередко говорит вашему Созию [358] : «Уверяю тебя, Огюст, теперь я от всей души желаю моему бедному муженьку счастья; в сущности, он человек неплохой; будь он мне не мужем, а всего лишь братом, чего бы я только не сделала, чтобы доставить ему удовольствие! Он меня любит, а мне от этого не по себе... — Да, он добрый малый!..»
358
Созий — двойник; в комедии римского драматурга Плавта «Амфитрион» (ок. 214 до н. э.) слугу Созия не пускает в дом его хозяина Амфитриона другой Созий (бог Меркурий), Юпитер же, принявший облик самого Амфитриона, устроил все это представление, чтобы похитить жену Амфитриона Алкмену (что возвращает нас к теме «Физиологии брака»).
С этих пор избранник вашей супруги проникается к вам почтением; он от всей души желает возместить причиненный вам ущерб, но ему мешает то гордое презрение, которое проскальзывает в каждом вашем слове, выражается в каждом вашем жесте.
В самом деле, человек, в чей дом вторгся Минотавр, поначалу уподобляется неловкому актеру, не успевшему освоиться на новой для него сцене. Уметь с достоинством играть роль рогача донельзя трудно; впрочем, великодушие еще не сделалось нынче такой небывалой редкостью, чтобы мы не смогли отыскать в свете и вывести на страницах нашей книги образцового мужа.
Итак, если вы ведете себя безупречно, жена ваша начинает исподволь покорять вас своей предупредительностью. Она прочно усваивает в разговорах с вами дружеский тон. Мир и согласие в доме — одна из первых наград, скрашивающих мужу жизнь в присутствии Минотавра. Человеку на роду написано приспосабливаться к самым несносным условиям существования, и потому, несмотря на неистребимое благородство вашей натуры, вы не сможете противиться могучим чарам, действию которых подвергаетесь постоянно, и отринуть те мелкие выгоды, какие сулит вам ваше новое положение.
Допустим, что Минотавр вторгся в семейную жизнь гастролатра [359] ! Естественно, тот требует, чтобы обидчик ублажал его желудок. Получая наслаждение в новых формах, вы приобретаете новые привычки. Все ваше существо преображается.
Однажды, возвращаясь из министерства, вы застываете перед витриной Шеве [360] и бесконечно долго созерцаете его шедевры, не решаясь ни потратить сто франков, ни расстаться с мечтой о наслаждении, которое сулит страсбургский пирог; с каким же удивлением, вернувшись домой, обнаруживаете вы сей пирог красующимся на буфете в вашей столовой. Что это, не гастрономический ли мираж?.. Объятый сомнениями, твердым шагом идете вы навстречу ему (пирог — существо одушевленное!) и, с трудом сдерживая вопль восторга, вдыхаете аромат трюфелей, несущийся из искусно сработанной позолоченной коробки; вы склоняетесь над пирогом то так, то эдак, все нервные окончания вашего неба, кажется, обретают душу, вы предвкушаете подлинное торжество и, вне себя от восхищения, но испытывая легкие угрызения совести, отправляетесь к жене.
359
Гастролатры — подданные мессира Гастера (желудка), у которых «была одна забота: как бы это не похудеть и не обидеть чрево» (Рабле. Гаргантюа и Пантагрюэль, IV, 58).
360
Шеве — владелица продуктовой лавки в Пале-Руаяле, чьим преданным клиентом был Брийа-Саварен (см. его «Физиологию вкуса» — раздел «Смесь», XXVI); по его словам, к госпоже Шеве доставлялись продукты со всех концов света, удовлетворявшие требованиям капризнейшего из чревоугодников.
— По правде говоря, друг мой, покупать страсбургский пирог нам не по карману...
— Да ведь он достался нам даром!
— Неужели?
— Ну конечно, нам прислал его брат господина Ашиля...
Тут вы замечаете в уголке господина Ашиля. Холостяк здоровается с вами; судя по всему, он счастлив, что вам по душе его дар. Вы бросаете взгляд на жену: она краснеет; минуту-другую вы в задумчивости поглаживаете подбородок и, поскольку вы не говорите любовникам «спасибо», они понимают, что вознаграждение принято.