Физрук 5: Назад в СССР
Шрифт:
Ну да, а что я хотел? Сначала разговор состоится с глазу на глаз, а уж если Митрофаныч будет сопротивляться, Илья Ильич пригласит меня. Доверенное лицо? Как же! Попросту – вышибала. Я уселся в кресло для посетителей и принялся разглядывать секретаршу. Та упорно делала вид, что не замечает моего разглядывания. При этом она села за столом прямее, чтобы ее выдающийся бюст мог находится в поле моего зрения.
Через полчаса дверь кабинета отворилась, и в приемной показались директор СТО и его незваный гость. Лицо Коленкина было мрачным, а Илья Ильич, напротив, сиял, как масляный блин. Увидев меня, Митрофаныч
– Вы ведь знакомы? – спросил он.
– Да, – буркнул «автомобильный бог». – Приходилось встречаться.
– Ну тогда тем более все упрощается, – кивнул Илья Ильич. – Если этот молодой человек к тебе приедет с любым делом или просьбой, знай, что это от меня.
– Я понял, – кивнул с обреченным видом Коленкин.
– Ну и замечательно. Я рад, что у нас полное взаимопонимание… Пойдемте, Александр Сергеевич.
Мы покинули административный корпус, сели в «мою» тачку и покатили к городу, так как СТО находилась за его пределами. Мело все сильнее, а шоссе никто и не думал чистить на ночь глядя. Хорошо, что у «ГАЗ-24» сильный движок, особенно по сравнению с «Жигулями». Несмотря на снежные заносы, мы прорвались к Литейску благополучно. Илья Ильич попросил высадить его у гостиницы «Металлург» и сказал, что позвонит, когда я ему понадоблюсь снова. На том мы и расстались.
В общем, премьера прошла с успехом. Я вернулся к своему дому, посигналил. Сторож отворил ворота. Я загнал столь неожиданно обретенную тачку во двор и вошел в квартиру. Пустота и тишина. Позвонить Наташе? Где она сейчас? В больничке или в общаге? Я подошел к телефону, поднял трубку и набрал номер… Карла. Трубку взяла Гретхен.
– Добрый вечер! – сказал я. – Это Саша Данилов.
– Добрый вечер, Саша!
– Карл дома?
– Да, сейчас позову.
Через минуту подошел Рунге.
– Слушаю!
– Привет! Вот решил позвонить, – сказал я. – Как дела?
– Прекрасно! – отозвался он. – Проявляю первую пленку, отснятую камерой, которую ты мне подарил. А супруга моя по уши погрузилась в проект переоборудования нашего подвала.
– Какие же вы молодцы!
– Хочу в субботу собрать всю нашу студию, – продолжал он. – Приходи к восемнадцати часам. Обсудим будущий фильм.
– Обязательно приду! – пообещал я.
– Ну и отлично. Будем ждать!
– Ну тогда давай. До завтра!
Положив трубку, я отправился на кухню. Странно как-то. Вроде у меня все есть. И деньги, и квартира, и вот теперь даже машина. Бабы за мною косяками ходят, а счастья – нет. Наверное, потому что ничем я так не увлечен, как мои друзья и коллеги. Даже спорт для меня скорее профессия, чем страсть. Когда я последний раз нормально тренировался? Жру, пью, баб валяю, а форму кто держать будет? Стану толстым ленивым увальнем, все девки разбегутся. Тогда может и всякие Ильи Ильичи отвяжутся?
Меня самого насмешила такая перспектива, поржав, я поужинал и завалился спать. Придя на следующее утро в школу, удивил своих учеников тем, что не стал, как обычно торчать в сторонке, покуда они выкладываются, а тоже начал выполнять упражнения, которые сам же им и давал. И быстро понял, что опасения мои насчет толстого ленивого увальня не столь уж и беспочвенны. Конечно, я еще долго могу оставаться крутым парнем, но процесс распада
Самокритика помогает, если не переходит в самобичевание. На перемене я составил для себя программу тренировок. Осталось только неукоснительно ее выполнять. Особенно теперь, когда велик соблазн поменьше ходить пешком, а побольше ездить. И когда я накидал себе план тренировок, мне сразу стало легче. Так вот чего мне не хватало! Каждый человек должен быть творцом. Один фильмы снимает, другая – интерьеры для детского клуба проектирует, третий шахматные композиции сочиняет, а я буду творцом самого себя – физически и духовно. Для начала, а там видно будет.
В столовке по традиции подсел за столик к трудовику и рассказал ему о вчерашнем визите к «автомобильному богу». Витька вовсе не обескуражило, что я не стал свидетелем разговора Ильи Ильича с Коленкиным. Наоборот, выглядел майор весьма довольным. Ну и ладно. Я делаю, что могу, а оценивать результаты не моя забота. Моя забота ждет меня в спортзале. В конце недели я решил собрать всех предполагаемых участников предстоящей спартакиады, обозначить цели и наметить пути их достижения. Ну чтоб все по-взрослому – опись, протокол, отпечатки пальцев…
Хорошо, что попривыкнув к правилам игры, которыми руководствовались в своей жизни люди советской эпохи, я научился предвидеть ход некоторых событий. Симочка прицепилась ко мне насчет плана мероприятий по развитию физкультуры и спорта, и я его нарисовал после занятий. План открывал сияющие перспективы участия наших учащихся в городской спартакиаде, с последующим выходом на областной, а после – на республиканский уровень. И все это вполне реально, если, конечно, мне не будут ставить палки в колеса.
Из-за этого плана я не покинул школу после уроков, а время, оставшееся до начала занятий в секции, потратил на самотренировку. Потом пришли пацаны, и я стал заниматься с ними. Вот уж когда забываешь обо всех проблемах и заботах. И результаты сразу видны. Чистая педагогика без всякой демагогии. Как там сказано в правилах?.. «В самбо допускаются броски, удержания, болевые приемы на руки и ноги. Броски проводятся с помощью рук, ног и туловища. Баллы присуждаются за броски и удержания. Бросок – это прием, с помощью которого самбист выводит соперника из равновесия и бросает на ковер на какую-либо часть туловища или колени. При удержании самбист, прижимаясь к сопернику любой частью туловища, удерживает его в этом положении в течение двадцати секунд. Самбист может победить досрочно, если выполнит бросок соперника на спину, оставаясь в стойке, проведет болевой прием, наберет на двенадцать баллов больше соперника…»
Приятная картинка рисовалась моему воображению. Судьи сидят за составленными в ряд столами и внимательно наблюдают за происходящим на татами. У них большой опыт в судействе соревнований и острый глаз, они оценивают чистоту проведения приемов. Самбо – искусство, а не только спорт. Каждое движение, как штрих на рисунке художника, должно быть безупречно точным. Бросок служит завершением всей картины происходящей на глазах у публики борьбы, но точку в нем ставит удержание! Удержать соперника на ковре нужно любой, ну не ценой, конечно, а «частью туловища», с помощью болевого приема, оставаясь в стойке…