Физрук 7. Назад в СССР

Дамиров Рафаэль

Было уже около полуночи, когда я опять подъехал к Старому Заводу. Вышел из машины, осмотрелся. Вроде – никого. Осторожно двинулся к доменному цеху. Мне повезло, лунный свет все еще был достаточно ярок, так что даже внутри громадного пространства, где когда-то жарко пылал раскаленный металл, а теперь было тихо и пыльно, можно было пройти относительно беспрепятственно. Нащупав на связке нужный ключ, я вставил его в отверстие в люке. Пружины вытолкнули крышку.

В подземном вместилище свет горел по-прежнему. Ну да, я же забыл его погасить. Пятна крови

на линолеуме, уставленные раненными бандитами, уже подсохли, но тут я заметил отпечаток ботинка, повернутого мыском в сторону кабинета. Машинально посмотрел на подошву своего собственного. Не мой! А кроме меня, никто обратно от люка по кровавым пятнам не шагал. Выходит, в бомбоубежище есть кто-то еще? Я вынул из-за пазухи черную «флейту» сарбакана. Она как-то надежнее гэбэшного «портсигара».

Массивная дверь кабинета тоже оставалась нараспашку, но это не имело значения. Обострившимся слухом я уловил шумное дыхание, находящегося в кабинете человека. Держа сарбакан наготове, я одним прыжком перемахнул через высокий порог и… Остолбенел. Вот это сюрприз! За столом сидел человек. И не просто сидел, а листал какие-то документы. При этом не только – несгораемый шкаф, но и дореволюционный импортный сейф внутри, были открыты. Однако сюрприз заключался не в этом, а в самом человеке. Вот уж не ожидал.

– Здрасте! – проговорил я, пряча духовую трубку. – Что ты здесь делаешь?

– Добрый вечер! – откликнулся тот. – Читаю, как видишь.

– Вижу, но я имел в виду – как ты сюда попал и как открыл сейф?

– А у меня есть дубликат ключей и код я тоже знаю.

– От кого?

– Да ни от кого. Я сам его придумал.

– Если бы кто сказал мне об этом, ни за что бы не поверил, что за всем этим стоишь ты, – проговорил я.

– Почему? – удивился мой собеседник. – Думаешь – хлюпик, интеллигент паршивый, пьяница запойный ни на что серьезное не годится?.. Ошибаешься!

– Признаю, ошибался, – пробормотал я. – Не разобрал в загадочном силуэте своего тайного Покровителя – твои писательские мощи…

– Выходит, я безупречно сработал! – самодовольно улыбнулся Третьяковский.

– Не хвались, – сказал я. – Лучше расскажи, какого черта тебя сюда принесло?

– Исключительно – ради твоей безопасности.

– Да я сам, вроде, управился.

– С кем?! – хмыкнул литейский классик. – С этим упырем, Сумароковым и его подручными?

– Хочешь сказать, что меня ждет еще какая-то опасность?

– И весьма серьезная, Данилов! – ответил писатель. – Можно сказать, что раньше ты жил, как у Христа за пазухой… Ну кто был твоим главным противником прежде? Этот недоумок Киреев?..

– А теперь – кто?

– Теперь, вполне возможно, что сам полковник Михайлов.

– И чем же я ему так насолил?

– А ты как здесь оказался?

– Меня привел Сумароков.

– А Курбатов перед этой вашей встречей рассказал тебе о плане операции, которую должно было провести сегодня местное управление Комитета Государственной Безопасности, но почему-то не провело, да!

– Сумарокову

удалось сбить наружное наблюдение со следа.

– И ты в это веришь?

– Так что же, выходит – Илья Ильич в сговоре с Михайловым?

– С самого начала. И смысл всей этой якобы операции – твоя ликвидация, якобы руками бандитов. Затем – ликвидация самих бандитов. Кстати, не уверен, что они еще живы, хотя ты их и пожалел.

– Интересное кино, – проговорил я. – Теперь, значит, моя очередь?

Третьяковский усмехнулся.

– Теперь это не так-то просто сделать.

– Почему?

– Потому, что я уже позвонил генерал-лейтенанту Севрюгову и все ему доложил, – с гордостью произнес классик литейской литературы. – Кстати, он сказал, что тебе передает привет сама Телегина.

– Спасибо!

– Не за что!.. В общем, Михайлову теперь тебя трогать нельзя, иначе начальник второго главного управления его в порошок сотрет. В лучшем случае, снимет полковничьи погоны и сошлет в дальний гарнизон капитаном внутренних войск. На старости-то лет.

– Тогда чего же мне опасаться?

– Станет пакостить по мелочам, но мелочи эти будут такие, что ты света не невзвидишь.

– Не напугал.

– Вижу. Тем более, что у тебя есть два контраргумента и весьма весомые.

– Какие же?

– Во-первых, я. Во-вторых, этот бункер.

– А кто ты собственно такой? – спросил я. – Ну кроме того, что – здешний Лев Толстой?..

– Я – Лев Толстой?.. – переспросил он. – Да я только-то и умею, что писать рапорты да отчеты…

– А кто же тогда написал все эти романы и повести с пьесами?

– Мой покойный брат-близнец, Миний.

– А что с ним случилось?

– Два года назад умер в Москве, от алкогольного цирроза печени, – вздохнул лжеписатель. – Ни в Литейске, ни даже в Союзе Писателей СССР этого не знают. Как это ни прискорбно, но начальство решило, что удобнее случая прислать сюда сотрудника, который не вызовет ни у кого подозрений, и представить нельзя. И вот я здесь, изображаю сильно пьющего классика, а заодно – присматриваю за всем проектом и возней вокруг него. И все бы ничего, но издательство ждет от меня, вернее – от брата, новый роман, черновик которого лежит в его письменном столе, а я ни уха, ни рыла не смыслю в писательстве. Так что, дорогой Александр Сергеевич, не быть мне твоим литературным секретарем. Уж, не обессудь…

– Я могу тебе помочь, – сказал я. – У меня есть писатель знакомый, он, правда, пацан совсем еще, но – талант! Кстати, твой… Прости, твоего брата, поклонник. Пусть он эту рукопись посмотрит, готова ли она к печати?

– Отличная идея! – согласился Третьяковский. – Только как ему объяснить, почему сам «писатель» не может?..

– Сохраним легенду… – ответил я. – Классик сильно пьет и ни на что путное уже не годен.

– Годится.

– Кстати, как тебя зовут на самом деле?

– Можешь называть меня Графом. Это производное от имени Евграф. К тому же – дворовая кличка, а заодно – оперативный псевдоним.