Физрук и вот это вот все
Шрифт:
— Нет, — сказал Виталик. — Я привык.
— У меня есть вопросы относительно Венца, — сказал я.
— Давай позже, — отмахнулся Магистр. — Мне тут надо войну выиграть.
В кожаных штанах, ковбойской шляпе и при револьвере, он был меньше всего похож на военачальника, от решений которого зависит судьба целой планеты. Жизнь вообще часто не соответствует нашим представлениям о ней.
Почесывая небритый подбородок, из своей палатки вышел Гарри Какого Черта Вы Не Даете Мне нормально Поспать Борден.
Топ номер один зевнул, увидел Виталика и улыбнулся.
— Ба,
— Виталик, — сказал Борден. — Рад снова видеть тебя пусть не живым, но хотя бы функционирующим.
— Почему все постоянно мне об этом напоминают? — спросил Виталик.
Они шагнули навстречу друг другу, и на какое-то мгновение я даже поверил, что они обнимутся. Но они ограничились рукопожатием.
Потом настала и моя очередь.
Магистр буркнул, что не хочет мешать воссоединению старых знакомых, сорвал с пояса переговорное устройство, и, что-то в него бубня, уединился в третьей палатке.
— Как рука? — поинтересовался Борден у Виталика.
— Все еще ноет к перемене погоды, — сказал Виталик. — Но я полагаю, что теперь это, сука, психосоматическое. Зомби же ничего не чувствуют.
— Не будет ли бестактным с моей стороны поинтересоваться, как тебя угораздило?
— Я все еще не уверен, — сказал Виталик. — Скорее всего, это произошло, потому что в момент прихода на Землю этой милой Системы я был уже мертв. И, судя по тому, в каком месте я, к хренам, возродился, произошло это явно не от естественных причин.
— Ты хотя бы отомстил? — поинтересовался Гарри.
— Я бы с радостью, сука, отомстил, — сказал Виталик. — Если бы я знал, кому.
— Печально такое слышать, — сказал Гарри.
— Жизнь вообще довольно печальная штука, — сказал Виталик. — Поэтому надо к ней проще относиться. Впрочем, полагаю, ты об этом и сам догадываешься.
— В последнее время я часто думаю, что было бы со мной, если бы в какой-то момент я не взбрыкнул и воспротивился бы против воли семьи, — сказал Борден. — Наверное, не было бы ни армии, ни «Ми-6», а я бы просто пошел по стопам отца, и сейчас здесь рядом с вами стоял бы какой-то совсем другой человек.
— О, ты, видимо, еще и аристократ, к хренам? — вопросил Виталик. — Сэр Борден? Или, может быть, даже лорд Борден?
— Нет, — сказал Гарри. — Просто я из очень богатой семьи. Моему отцу принадлежит… принадлежала большая международная корпорация, которая досталась ему от моего деда.
— А тому от его деда, а самый первый Борден наверняка промышлял торговлей «черным деревом», что и заложило основу благосостояния вашей, сука, семьи, — сказал Виталик.
— Скорее, он промышлял пиратством, — ничуть не смущаясь ответил Гарри. — Впрочем, документальных свидетельств не осталось, а у семейных легенд, как водится, есть несколько версий, и все они противоречат друг другу.
— Наверняка правдива та, которая хуже всего, — сказал Виталик. — За большим состоянием всегда кроется преступление.
— Бальзак, —
— Это изречение больше известно в качестве эпиграфа к «Крестному отцу», — сказал Виталик. — Но знаешь, все это хрень про то, что жизнь могла бы сложиться по-другому и все такое. Жизнь, сука, в конце концов всегда засунет тебя в то место, где ты и должен быть. Даже если это место тебе совсем не нравится.
— Я не приемлю фатализм, — сказал Гарри.
— А это, мой английский друг, никакого значения не имеет, — сказал Виталик. — Муравей может не верить в существование человека, но это не значит, что человек не может наступить на него ботинком и размазать к хренам. Смекаешь, о чем я?
— Я смотрю, переход в иную форму существования не изменил твою картину мира, — сказал Гарри. — Она как была мрачной, так и осталась.
— Но он в какой-то степени прав, — сообщил Магистр, появляясь из палатки. — Прелесть Системы в том, что она находит для каждого человека наиболее соответствующее ему место в общей картине бытия. И даже если бы ты пошел по стопам отца и занялся бы семейным пиратством, в конце концов ты все равно бы стал именно тем, кто ты есть сейчас.
— Ты подслушивал, — сказал Виталик.
— Я всегда подслушиваю, — сказал Магистр. — Это очень полезная привычка, если ты хочешь прожить так же долго, как и я. А теперь перестань уже нас томить и задай тот самый вопрос, который тебя больше всего интересует.
— Вряд ли даже британский спецагент знает, кто на самом деле убил Кеннеди, — пожал плечами Виталик. — Сомневаюсь, что у него такой уровень доступа.
— Раз все такие тактичные и нелюбопытные, я сам спрошу, — сказал Магистр. — Какого черта ты убил того Вычислителя и тем самым открыл Пожирателю Миров дорогу на Землю?
— Я же не знал, — сказал Гарри.
— А я тебя ни в чем не обвиняю, — сказал Магистр. — Я просто интересуюсь. Зачем?
— Сложно объяснить, — сказал Гарри. — В наш мир пришла Система, нашу планету наводнили зомби и пришлые твари, моя страна была уничтожена, моя жизнь полетела псу под хвост, и мне, наверное, очень хотелось найти того, кто в этом виновен. А этот Вычислитель подвернулся под руку и он был не особенно вежлив.
— Вот, — сказал Виталик, поднимая указательный палец. — В наш мир пришла Система, но она сделала это без уважения, за что и отгребает. Вполне разумная причина, как по мне. И лично у меня больше никаких вопросов нет.
— У меня, в принципе, тоже, — сказал Магистр и простер свою длань к горизонту. — Да и времени на вопросы у нас уже практически не осталось.
Мы все посмотрели в ту сторону, куда он так пафосно указал, ожидая увидеть приближение несметных полчищ Пожирателя, то там было всего лишь облако пыли.
Оно стремительно приближалось, и вскоре мы уже видели кавалькаду машин «техасских рейнджеров». Это были пикапы, грузовички и внедорожники, большей частью подержанные и побитые жизнью, но изредка среди них встречались и хорошо прокачанные экземпляры. И уж совсем редко — новые.