Физрук: назад в СССР
Шрифт:
Отказываться я не стал, хотя, конечно, догадывался — в чем я ей должен помочь. Мы вышли из-за стола. Симочка проводила нас недоумевающим и обиженным взором своих умненьких глаз. Интересно, догадывается ли она о какой именно помощи собирается меня попросить химичка? Впрочем, как выяснилось, я тоже не ожидал от коллеги проявленной ею изобретательности. Когда мы вышли в коридор, он взяла сумочку, что лежала на тумбочке перед зеркалом — кажется, такая конструкция называется «трюмо» — вынула из нее картонную коробку и сунула ее мне. Я машинально
— Что это, стесняюсь спросить?
— Прибор для выжигания по дереву, Александр Сергеевич! — ответила Екатерина Семеновна. — Хочу подарить сестричке, она увлекается этим делом.
— Так если увлекается, значит у нее такой есть?
— Ее перегорел… — хихикнула химичка и добавила срывающимся от нетерпения хриплым голосом: — Вы мужчина, Александр Сергеевич, или нет? Можете вы мне помочь?
— Да в чем же?! — я уже ничего не понимал.
— Идемте! — Она схватила меня за руку и поволокла в ванную. — Проверите! А вдруг он не работает? Не могу же я подарить сестре неисправный прибор?..
Мы вышли из ванной примерно через полчаса. Ровно столько времени понадобилось Екатерине Семеновне, чтобы убедиться, что оба прибора работают.
— Простите меня, дурочку! — снова появляясь в гостиной, заявила чрезвычайно заботливая сестра гостеприимной хозяйки. — Представляешь, Глаша, принесла тебе подарок, а он не работает… — И она протянула сестричке коробку с выжигателем, кстати, превосходно работающим. — Спасибо Александру Сергеевичу, починил! Настоящий мужчина!
— Благодарю, сестричка! — супруга директора приняла подарок и поцеловала находчивую родственницу. — И вам спасибо, Саша!
Я кивнул, стараясь не смотреть на насупившуюся старшую пионервожатую.
— Выпьем за нас, за настоящих мужчин! — провозгласил следующий тост уже изрядно захмелевший хозяина дома.
Вернувшись на свое место, я взял наполненный Пал Палычем бокал, но не успел пригубить, как подала голос до сих пор молчавшая Серафима Терентьевна:
— Глафира Семеновна, Павел Павлович, простите, но мне пора домой.
— А как же чай?! — спросила хозяйка. — Вы такой чудесный торт испекли!
— Вот без меня и попробуете, — отрезала Симочка. — Меня мама ждет.
— Ну что ж, жаль, — вздохнула Глафира Семеновна. — Саша, проводите!
— Обязательно! — вскочил я.
— Ну зачем же утруждать себя, — проговорила старшая пионервожатая, окидывая меня насмешливым взглядом. — Александр Сергеевич трудился, прибор чинил…
— И все же я провожу, — откликнулся я. — Заодно — проветрюсь.
— Только уж вы возвращайтесь, Саша! — потребовал Разуваев.
— Вернусь, — пообещал я.
Мы вышли с Серафимой Терентьевной в прихожую. На меня она не смотрела. Обулась, оделась и выскочила на лестничную клетку. Я — за ней. Симочка, стрекоча каблучками, ссыпалась по ступенькам на первый этаж. Вылетела на улицу. Хорошо хоть не бросилась бежать. Я бы оказался на редкость в дурацком положении.
К счастью, старшая пионервожатая вскоре выдохлась и зашагала медленнее. Я нагнал ее, пошел рядом. В мою сторону Сима не смотрела, словно я посторонний. На дворе уже стемнело. Зажглись фонари. Мы покинули двор, вышли на улицу Дзержинского, пересекли проезжую часть. Машин по вечернему времени было мало. Где живет Серафима Терентьевна я понятия не имел, но похоже, что где-то неподалеку.
— Вы ее любите? — вдруг спросила моя молчаливая спутница.
— Кого? — удивился я.
— Екатерину Семеновну!
— Нет! С чего ты взяла?
— Тогда почему вы с ней… уединились? — едва ли не шепотом осведомилась Симочка. — Только не врите про выжигатель…
Вот же соплячка! Да кто она такая, чтобы я перед ней отчитывался? Я хотел было сказать все это вслух, как из темного переулка вышли трое. Одинаково патлатые, в кепарях и джинсах. Типичные хулиганы и тунеядцы из журнала «Крокодил», который я в детстве любил разглядывать в школьной библиотеке.
— Опа! — обрадованно произнес один из них. — Девочка!
— А с нею — мальчик! — добавил второй.
— А мальчик подарит нам свой кошелек и девочку? — по-детски пискляво спросил третий.
И они перегородили нам дорогу.
— Валили бы вы, пацаны, пока целы, — предложил я мирное решение проблемы.
— Чё? — переспросил первый.
— Мальчик грубит взрослым! — фальшиво ужаснулся второй.
— Придется мальчику сделать бо-бо, — подхватил третий.
Именно к нему я и шагнул. Он не успел даже сообразить, что я намереваюсь делать?
— А-а-а, — заверещал он, когда я вывернул ему руку. — Пусти, сука!
Я его отпустил, но так, чтобы он попутно снес второго, который кинулся дружку на выручку. Пока они барахтались на асфальте, пытаясь разобраться, где у них руки, а где — ноги, на меня налетел третий, замахиваясь обрезком трубы. Пришлось применить навыки карате. Выронив трубу, хулиган врезался спиной в металлическую стенку гаража и сполз по ней, видимо, оглушенный.
В этот момент под клекот сирены, слепя мигалками, подъехал милицейский «УАЗик». Из него выскочило двое ментов, с фонариками. Пошарили лучами по кислым рожам валяющихся тунеядцев, потом направили свет на нас Симой. Я зажмурился, заслонившись рукой. Один из патрульных шагнул к нам.
— Сержант Покровский! — козырнул он. — Что здесь произошло?
— Хулиганы к нам приставали, Федя! — подала голос старшая пионервожатая.
Милиционер убрал луч фонаря, спросил:
— Симочка?
— Да, Федя! — ответила она.
— А это кто с тобой?
Я достал из внутреннего кармана первый подвернувшийся под руку документ. Это оказались «корочки» кэмээса. Посветив фонариком, сержант Покровский прочитал:
— Та-ак, Данилов Александр Сергеевич… кандидат в мастера спорта по самбо… Все ясно!