Флаг Командора
Шрифт:
Картахена являла приятное глазу зрелище. Над какой-то башней гордо развевалось черное знамя с кабаньей головой, такие же знамена колыхались над замершими в бухте галионами. В самом городе не было ни трупов, ни каких-либо следов боя. Разве что вид у горожан был несколько пришибленный, да по вполне понятным причинам не видно было дам.
Мы вошли в город парадом. Сам я равнодушен к армейским церемониям, но флибустьеры восприняли эту идею с энтузиазмом. Ну прямо как дети.
Били барабаны, и под их раскатистые удары
Но всех превзошел Командор. Он встретил нас на взятом из чьих-то конюшен белом коне. Весь в черном бархате, с массивной золотой цепью на груди, эффектный, с гордо выпрямленной спиной, словно командовал не разбойниками, а регулярной армией. Показалось или нет, но из окон домов за ним наблюдали женские и девичьи глаза. Когда еще увидишь блестящего победоносного кабальеро!
При нашем прохождении Командор лихо выдернул из ножен шпагу, высоко вскинул ее, да так и застыл в несколько картинной позе.
Шагавшие пираты восторженно взревели. Перед ними был Вождь, и они были готовы следовать за ним куда угодно. Хоть в рай, хоть в ад.
Походить действительно пришлось. Мы двигались по городу кругами, дабы у жителей сложилось представление о нашей многочисленности, и в конце мне это стало даже как-то надоедать.
Зря. На смену краткому празднику сразу пришли будни. Весь вечер наши оценщики прикидывали размер добычи, затем последовала неизменная сцена дележа и перегрузка захваченного золота с галионов на наши корабли.
Прошлую ночь не спал никто, но и в эту почти никто не уснул. Доля каждого была такой, что поневоле лихорадила воображение. Хотелось побыстрее покинуть Картахену, вернуться в родной порт и там уже кутнуть как следует, дабы разговоры о кутеже еще долго гуляли по всем островам Архипелага.
А утром, как всегда, показалось: мало! Перед нами лежал процветающий город, и просто уйти из него не позволяло пиратское достоинство.
В принципе, жители понимали наши чувства. Они даже готовы были пойти нам навстречу, только не в том размере, который назначил Командор.
Об этом нам поведали к вечеру лучшие люди города, пришедшие целой делегацией. Речи их звучали почтительно, а заявление о том, что сумма будет меньшей, – даже с сожалением. Мол, все понимаем, с радостью пошли бы навстречу, да только народец мы бедный, и сами перебиваемся с хлеба на квас, хотя и на золотой посуде.
– Я думаю, торг здесь не уместен, – процитировал Кису Воробьянинова Командор и уже от себя добавил: – Срок до завтрашнего вечера. Больше ждать мы не будем.
Люди не умеют ценить чужой доброты. Старые флибустьеры частенько вспоминали, как под пытками пленные с готовностью вспоминали о всех своих заначках да еще сожалели, что мало припрятали на черный день.
Здесь
Короче, к вечеру сумма собрана не была. Командор дал отсрочку, но и спустя сутки память жителей продолжала спать беспробудным сном. Никто не бесчестил их жен и дочерей, не вытягивал из них клещами каждое слово, а без этого отдавать свое казалось глупым, нечестным.
Наши старики стали в открытую говорить о возвращении к проверенным методам. Мол, если очень просят, то почему не тряхнуть стариной? И нам хорошо, и местным приятно.
Доставлять жителям приятное Командор не захотел. Идти у них на поводу – тем более.
– До завтрашнего утра. Иначе… – Это были его последние слова депутации в этот день.
На следующий пришлось говорить опять.
Всей суммы так и не было. Командор слишком привык, чтобы его приказания исполнялись точно и в срок, и едва не вышел из себя при виде подобной недисциплинированности.
Несколько слов окружающим, и вся делегация в полном составе оказалась запертой в самом большом костеле. Здание было большим, люди терялись в нем, им могло стать страшно, и Командор приказал доставить туда же всех, кто мог быть состоятельным.
В отличие от горожан пиратская вольница приказания своего главаря выполняла безоговорочно и мгновенно. Облава была быстрой. Конечно, не обошлось без ошибок. Кого-то взяли не того, кого-то пропустили, но храм наполнили так, как он не был наполнен даже по религиозным праздникам, несмотря на традиционно крепкую испанскую веру.
– Роли запомнили? – спросил нас Командор.
С ним собрались все свои. Если не бывшие современники, то хотя бы ветераны наших походов. Вооруженные с головы до ног, с видом профессиональных головорезов.
– Вперед!
Командор вошел в храм в голове нашей процессии. Вид у него был неумолимый, словно у судьбы.
Гул голосов умолк без всякого предупреждения. Жители повернулись к нам, пытаясь по выражениям наших лиц прочитать грядущий удел.
– Я вам давал время? – не здороваясь, громогласно осведомился Командор.
Аркаша перевел его вопрос на испанский.
Ответом было молчание, которое, как известно, обозначает согласие, только без слов.
– Так какого черта?! – помянул нечистого Командор.
На этот раз по толпе пробежал возмущенный гул. Не сильный, все-таки завоеватель вправе диктовать свои правила, но… Говорить такое в храме…
– Тогда вот вам последний срок. Деньги должны быть у меня до полудня. В противном случае я возьму их вашими жизнями. А чтобы не думали, что я шучу, взять этих!
Кабанов указал на стоявших к нему ближе всех идальго. Пираты с готовностью подхватили бедолаг. Те даже не сопротивлялись, не то ничего еще не поняв, не то положившись целиком на волю Божью.