Флаг вам в руки!
Шрифт:
Толпа взорвалась приветственным ором. Или хором…
В воздух полетели шапки и целые облака красных и золотистых тряпичных лоскутков. Публика решила встречать Николаса Могучего цветами его штандарта. Сквозь прорезь шлема Лавочкин мало что видел, но кусочка трибуны, окрашенной в кумачовое и желтое, было достаточно. Коля неуверенно потряс щитом.
Люди ответили новым восторженным возгласом и снопом тряпиц.
Граф Шроттмахер уже ждал соперника у барьера. Михаэль скрипел зубами: его встретили на порядок
«Что это за идиотские разговоры о революции в серенадопении, которую устроил сосунок Николас? Полтора десятка дам сбросили лестницы одновременно! Где это видано?!»
Шроттмахер считал себя посрамленным.
«Размажу гаденыша, – злобно твердил себе под нос рыцарь. – Бить буду наверняка».
Король Генрих встал с места. Толпа мгновенно умолкла. Генрих прокричал нетвердым голосом краткую речь:
– Сегодня мы станем свидетелями очередной блистательной победы графа Шроттмахера. И пусть победит сильнейший!
Зрители неуверенно поаплодировали.
Трубачи дали сигнал к началу поединка.
Михаэль тут же пришпорил коня, и тот понесся, разгоняясь, к Коле. Лавочкин тоже воткнул шпоры в бока тяжеловоза. Конь тронулся с места, словно локомотив, и загремел броней, набирая обороты.
«Елки-ковырялки! – успел удивиться солдат. – Тяжеловоз, а как шустро бежит!»
Граф Шроттмахер направил копье, целя в грудь качающегося в седле Коли. Коля повторил движение Михаэля. Тут и случилось событие, давшее начало новому мифу о Николасе Могучем.
Колин конь внезапно взбрыкнул. Копье слетело с крюка, солдат попробовал удержать. Нет, слишком тяжелое!
Лавочкин чувствовал, что копье опускается все ниже, к самой земле. А ведь оно привязано к кисти! Солдат бросил щит и схватил копье второй рукой, чтобы удержать.
Но было поздно. Наконечник уперся в землю, и вцепившийся в древко Коля вылетел из седла, причудливо разворачиваясь в воздухе. Он совершил и кувырок, и полный оборот вокруг вертикальной оси. Копье не выдержало – переломилось.
Раскинувший руки парень, подобно истребителю, сконструированному однофамильцем, продолжил движение в воздухе. Правда, ногами вперед. Граф Шроттмахер не успел среагировать: ступни солдата врезались в грудь рыцаря, сшибив того с коня, как пушинку.
Оказалось, истребитель шел на таран.
Поединщики со страшным грохотом рухнули на землю. Михаэль приложился спиной и затылком, а Коля со всего размаха сел противнику на живот, да так и остался сидеть.
Оба соперника потеряли сознание. Конечно, за доспехами никто этого не заметил. Но рядовой Лавочкин смотрелся выгодно: обломок привязанного к руке копья воткнулся в грунт, и получилось, будто парень поднял длань в победном жесте. А безвольное ее покачивание публика восприняла как приветственный жест.
Толпа неистовствовала. Все вскочили с мест, даже чопорные придворные
– Ни! Ко! Лас!.. Ни! Ко! Лас!.. Ни! Ко! Лас!.. – скандировали сотни человек.
Первым пришел в себя закаленный в боях Шроттмахер.
– Эй, – застонал он. – Слезай… Ой, живот болит… О!.. И спина…
Коля вынырнул из небытия. Где-то, словно в глубоком-глубоком погребе, кричали: «Ни-ко-лас!!!» Страшно болела рука. Чуть слабее болело между ног (все же посадка была не самой мягкой). Потом Лавочкин различил стук. Стучали по наколеннику.
Солдат попробовал наклониться. Чуть-чуть получилось. Внизу лежал Михаэль.
– Слезь! – хрипло умолял он.
– Ага, ага… – парень заворочал ногами. – Сейчас, погоди…
Упершись в обломок копья, он с пятой попытки смог встать. Увидев победителя на ногах, толпа вообще сошла с ума. Рев был, словно стартовала ракета.
Подбежали слуги, увели Лавочкина с поля битвы. За кулисами только что сыгранного драматического спектакля Коля снова отключился.
А граф Михаэль Шроттмахер так и не встал на ноги самостоятельно. Его увезли на специальной повозке.
Люди рассказывали, что Вильгельм Патлатый, сидевший в первом ряду, проводив взглядом тележку с телом Михаэля, почесал лохматую макушку и протянул:
– Да… это я еще легко отделался тогда, на улице-то…
Вот так барон Николас Могучий стал мегачемпионом, прервавшим шестилетнюю гегемонию графа Шроттмахера.
Глава 19
Пауль + Хельга, или Чем больше шкаф, тем больше в нем скелеты
День был в самом разгаре. В открытое окно влетал теплый ветер, приносивший из сада пение птиц и шелест листвы.
Палваныч не хотел вставать с графской кровати. Он разглядывал покрытый лепниной потолок, обтянутые шелком стены, изящную, словно из музея, мебель. На память пришло словосочетание «от Людовика», но было ясно, что Францией тут не пахло. Прапорщик потягивался и думал: «Эх, я бы так пожил… А что? Сразу видно, богатый домишко. Лес, тишина, воздух. Слуги, блин. Хозяйка симпатичная, правда, худая и бледная, как смерть. Поправим!»
Будто услышав его мысли, в спальню тихо заглянула Страхолюдлих.
– О, Мастер! Ты не спишь.
Женщина зашла в комнату и остановилась на ковре перед кроватью. Сейчас графиня была одета в роскошный черный халат. На ногах – темные тапочки. Длинные смоляные волосы собраны за спиной.
«Великолепная женщина, невзирая на фамилию, – подумал Палваныч. – Из образованных, конечно, но у любого есть недостатки. Небось, высшее образование окончила. Ну, у меня не заумничаешь».
– Доволен ли ты? – спросила бывшая графиня.
– Так точно, – прапорщик Дубовых сел на постели.