FLATUS VOCIS
Шрифт:
– Я хочу разместить объявление, – устало сказала Арина.
29
В кофейне «Бублик-Relations» народу в будние дни собиралась тьма. Полина сидела у окна, выстукивая по черной полировке стола изрезанными скрипичной струной подушечками пальцев нервное стаккато. Егор появился из толпы внезапно с подносом сладостей и умиротворенной улыбкой на лице.
– Что тебя так радует? – шепотом спросила Полина. –
– Я знаю! – спокойно ответил Егор. – Я взял тебе «White Flame» – это очень вкусно.
– Что вкусно? – Полина не сдержалась и заплакала.
– Ешь! – тихо сказал Егор и поцеловал ее руку.
– У меня там какая-то клубника! – всхлипывая, произнесла Полина.
– Покопайся там еще, ты и садовника найдешь с граблями.
– Сумасшедший! – Полина зарыдала.
– Все идет так, как должно идти! – сказал Егор, погладив ее руку. Затем он встал и через несколько секунд бесследно растворился в толпе.
Полина испуганно водила глазами по залу, но сквозь слезную пелену проступали лишь незнакомые лица.
30
В этот день начальник Арины с самого утра невероятно суетился и нервничал. Он то хотел, чтобы она подготовила ему данные по проекту Асуанской плотины, то требовал последние выписки из банка, то просил принести ему отдельные тома Британники со статьями Mahapralaya, Ganges River, Bhagirathi, Alaknanda, Mandakini, Dhauliganga и Pindar. Первой статьи, равно как третьей, четвертой, пятой и шестой, там вообще не оказалось. Последняя же была посвящена древнегреческому автору эпиникий, а не истоку Ганга, как того требовалось.
Затем он послал Арину за Cart Noire, который та про себя называла «черной меткой», а когда она вернулась, заказал сварить кофе по-арабски.
В городе тоже творилось что-то неладное. Горело здание Института прикладных проблем аннигиляции. К месту пожара стянули десятки машин. Люди в серебристых костюмах и изолирующих противогазах почти сутки боролись с пламенем, но, судя по всему, сделать ничего не могли. Телеканалы срывались с катушек на фоне зарева пожарищ, на все лады перепевая различные версии о каком-то мощном реакторе, секретном бункере под институтом и угрозе масштабного взрыва.
Пока Арина наблюдала за происходящим на громадном плазменном мониторе, дверь офиса неожиданно отворилась, и в помещение вошел высокий стройный человек с лицом, исполненным спокойной уверенности. На нем был черный, как индийская ночь, костюм из десятиунцевой баратеи, аккуратно пошитый лондонскими модельерами из дома номер 8 на улице Savile Row. На темно-красной сорочке лишь контуром тени выделялся точно такого же цвета шелковый галстук. Смоляные волосы вились по его голове тысячами маленьких змей.
Он посмотрел на Арину пронзительным взглядом, загадочно улыбнулся и после паузы произнес:
– Я хотел
Арина не могла отделаться от мысли, что она уже где-то видела этого человека. Но вот где?
– Одну секундочку! – от проносящихся в ее голове мыслей она забыла произнести ритуальное: «Как Вас представить?»
Глава фонда застыл в своем кресле, как натянутая рояльная струна.
– Павел Евгеньевич Вас ждет! – удивленно произнесла Арина, выходя от своего шефа.
Как только таинственный человек скрылся в кабинете главы фонда, Арина прильнула ухом к двери.
– Здравствуй, Павел! – произнес незнакомец.
– Здравствуйте, Артемий Владимирович! – с натугой улыбаясь, произнес глава фонда.
Артемий уселся в черное кожаное кресло, сливавшееся по цвету с его костюмом и делавшее его еще больше в глазах испуганного Павла Евгеньевича.
– Ты не задумывался, – спокойно начал Артемий, – почему дети дают прозвища даже тем, чьи фамилии сами по себе звучат как клички?
Ответа не последовало, и он тихо продолжил.
– Если ты не Волков, а уже какой-нибудь Волк, и всем, казалось бы, уже должно быть вполне смешно – тебя все равно будут звать Волчарой, Вервольфом, Ну-погоди! – только бы не так, как записано в твоем свидетельстве о рождении. – Артемий усмехнулся, – Говори после этого, что в человеке не заложена тяга к тотальному переустройству мира. Была бы его воля, залез бы в каждую молекулу мироздания со своими планами.
Глава фонда испуганно вжал голову в плечи.
– А что человек получает в награду за свое неуемное творчество, – продолжал Артемий, – кроме коровьего бешенства, озоновой дыры и временного решения тех проблем, которые в перспективе порождают еще большие проблемы?
По спине Павла Евгеньевича забегали мурашки.
– Ответ до банальности прост! – заключил Артемий и после долгой паузы произнес. – Он получает подтверждение собственного существования.
Глава фонда оцепенело уставился на красный галстук гостя.
– Ты спросишь, – продолжал Артемий. – Разве для этого недостаточно просто боли в печени? Да и зачем нужно это самое подтверждение? Какой в нем прок? Если у тебя есть апельсин, зачем тебе подтверждение, что он действительно у тебя есть?
Артемий взял из стоявшей на столе корзины с фруктами оранжевый плод и протянул его Павлу Евгеньевичу. Тот перевел взгляд с галстука Артемия на апельсин, но оставался сидеть неподвижно. Радужные оболочки его глаз застыли, как две рулетки казино в момент, когда крупье сгребает со стола ваши последние фишки.
– Если апельсин у тебя один, – продолжал Артемий, – и ты уверен, что он твой, то подтверждение, быть может, и не нужно. Но если ты не уверен – ущипни себя и проверь, что это не сон, напиши крупными буквами на стене, что здесь был именно ты, разрежь кресло в театре, чтобы доказать, что ты в этом мире не менее реален, чем объект твоего вандализма.