Флавиан. Армагеддон
Шрифт:
— Сам помнишь, в те годы коммунизм и комсомолия как идеология никого из нас особо не зажигали! — начал я. — Да и внешний образ молодого карьериста, подстриженно-причёсанного, в костюмчике с комсомольским значком на лацкане основную массу молодёжи, чувствующей фальшь, к тому же озадаченную в основном гормонально-эротическими проблемами, скорее отталкивал, чем привлекал.
А тут такой фильм, в котором такие же парни в своей капиталистической Италии просто «пышут свободой» — одеты круто, ведут себя дерзко, с глупыми девками делают что хотят, полиции не боятся,
Наши-то идеологизированные цензоры думали, что покажут советскому зрителю, как там «у них» всё плохо, как на «хороших коммунистов» нападают «плохие неофашисты» и как это всё ужасно.
А молодёжь фильм по-другому восприняла: какая там идеология — во какие крутые и модные парни на этой Сан Бабиле! Ну и пусть себе шагают строем и орут «Ай, цвай, хайль, хайль!» — зато как их все боятся!
Значит, за ними сила — а желание быть «сильным самцом» у молодых мужчин в крови, хоть у итальянских, хоть у советских!
И пошла у нас мода на «а-ля сан-бабиловский» стиль в одежде, в поведении, во внутреннем самоощущении — «первые ласточки» прилетели, явное зло стало привлекательным!
Я и сам тогда очки-капли носил, а за кожаную куртку и «казаки» знаешь, сколько денег отдал? Страшно вспомнить!
Правда, фашиствовать у меня желания не возникало, я ведь в те годы больше женским вниманием был занят, чем идеологией, но образ «альфа-самца» из себя создавал по лекалам «Сан Бабилы».
А по прошествии немногих лет и у нас к кожаным курткам добавились бритые головы, «Ай, цвай, хайль, хайль», ножи в карманах и прочие элементы реального псевдофашизма, и потекла первая кровь… Так вот, отче! — грустно закончил я своё повествование.
— Да… — задумчиво произнёс Флавиан. — Теперь я некоторые явления по-новому увидел! И ведь тогда ещё не было ни всей «чернухи-порнухи» в телевизоре, что в девяностых на головы молодёжи обрушилась, ни НЛП, ни компьютерных способов зомбирования мозгов, — а даже один фильм какой эффект дал!
Каково же сейчас людям противостоять всему натиску хорошо продуманного, профессионально организованного, страшного по своей разрушительности информационного натиска на ум, сердце и душу!
— Странно, отче, что есть ещё много «нормальных» людей, здраво мыслящих, морально не испорченных, тянущихся к чему-то светлому и доброму! Иногда даже не понимаю — как это возможно в наши дни?
— А Бог где, Лёша? — улыбнулся Флавиан. — Бог, который укрепляет и защищает человека, часто неведомо для него самого.
Если бы не Его промысел, поддерживающий «на плаву» любого человека, в котором ещё есть хоть капелька способности к обновлению через покаяние и к спасению, то человечество давно бы прекратило своё существование, превратив земную жизнь в ад!
А мы, напротив, видим, что борьба за души ещё не закончена — взять хотя бы возрождение нашей Русской Церкви — и ты вот вместо «фашиста» стал церковнослужителем.
— Слава тебе, Господи, Слава Тебе! — перекрестился я истово, словно впервые осознав спасительное руководство мною Божьим Промыслом. — Слава
— Да, и Святая Гора за всех людей молится! — закончил свою мысль Флавиан. — А ты же знаешь, что «пока Афон молится — весь мир держится».
В моём кармане жужукнула CMC.
Я вытащил смартфон, открыл сообщения…
— Отче! — вздрогнул я, прочитав пришедшее послание, — это отец Никифор с Афона. Папа Герасим тяжко болен, наверное, умрёт скоро! Зовёт проститься с ним.
— Лёша! — лицо Флавиана посерьёзнело, глаза заблестели. — Давай быстро меняй билеты, летим в Салоники, звони отцам и заказывай диамонтирионы!
— Понял! — кивнул я.
Смартфон в моих пальцах уже начал жить активной жизнью.
Глава 14
ГРЕЦИЯ
— Вы извините, сейчас у водителей такси забастовка, — с акцентом, но на достаточно хорошем русском языке объяснил нам юноша Костас, сын знакомого греческого таксиста, встретивший нас вместо отца в аэропорту Фессалоников. — Поэтому он не смог приехать прямо сюда, другие водители могут побить! Он будет ждать нас на трассе за городом в сторону Халкидиков, там вы пересядете в его «мерседес», и он вас отвезёт в Уранополи.
— Как скажешь, — согласился я, загружая нашу поклажу в багажник старенького «опеля». — Забастовка забастовкой, но ехать-то надо.
***
Поговорку «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» я переделал по-своему: «Не имей сто еврей (имеются в виду «евро» — деньги), а имей иерей, у которого сто друзей»! И хотя Флавиан уже давно не просто иерей и даже не иеромонах, а игумен (!), но в отношении друзей про Флавиана лучше не скажешь.
Тайный «штрейбрейхер», папа Костаса понтийский грек Виктор, избежав побиения другими таксистами, благополучно доставил нас в Уранополи, прямо к причалу.
На причале нас уже ждал катер от «губернатора Дафни» Яниса. Капитан катера Юра, пожав нам руки, вручил мне наши с батюшкой диамонтирионы, оформленные и полученные без нас (!) и вонзил ручки акселератора (или как уж там это у катеров называется) до упора, отчего нас с Флавианом вдавило в кресла посильнее, чем в спортивном автомобиле.
В Дафни нас уже ждал пикап с нашим несколько постаревшим и поседевшим Игорем за рулём, который, сходу забросив наши вещи в кузов, принял с места и, почти не сбавляя скорости на поворотах, понёсся вверх от пристани, в сторону Кариеса.
А куда ты нас везёшь? — спросил я Игоря, заметив, что мы проскочили мимо поворота к скиту отца Никифора.
— В Архангельскую келью, отец Никифор благословил сразу везти вас к папе Герасиму.
— Как он?
— Ещё жив, в сознании, прощается со всеми, кто к нему приезжает.