Флэш без козырей
Шрифт:
— Клянусь, Богом, конечно! Слушай, Джордж, иди-ка сюда. Держи вот пушку и пока глотай слюнки! Клянусь Богом, эта красотка будет моей — прямо здесь и сейчас! Чего ты ждешь, Джордж? Давай, иди отсюда!
— А что же, я ее так и не попробую? Мне на нее только смотреть, что ли?
— Смотреть? Что ты такое говоришь! Что я — бесстыжий ниггер, чтобы позволять кому-то глазеть, как я катаюсь на моей кобылке? Ты получишь свое, когда я закончу. Ладно, оставь мне пушку — буду держать ее под рукой, на тот случай если леди захочет выкинуть какой-нибудь фокус, но ты ведь не захочешь, дорогая?
Я услышал нерешительные шаги уходящего Джорджа, и затем наступила тишина. Я прислушался, но так
— Масса Джордж! Идите скорее! Чтой-то случилось с массой Томом — он себя ранил! Идите сюда!
— Что такое? — голос Джорджа послышался из некоторого отдаления и вслед за ним раздался звук быстрых шагов. — Что ты говоришь? Том, что случилось? Ты в порядке, Том? Что…
Неожиданно у задней стенки фургона громыхнул выстрел; раздался крик и жуткий стон, а затем снова наступила тишина. Лязгнул засов, дверцы распахнулись, и в них появилась Касси. Даже в полутьме я заметил, что она полностью обнажена, а ружье все еще было у нее в руках.
— Быстрее, — крикнула она, — выбирайся! Они оба мертвы!
Я выкарабкался, гремя кандалами. Джордж лежал, распростершись прямо у моих ног, а вся верхняя половина его лица превратилась в жуткое месиво — Касси выстрелила в него в упор. Я огляделся по сторонам и заметил Литтла, корчившегося на коленях у разведенного костра. Когда я подошел ближе, он упал навзничь, с предсмертным всхлипом, и я увидел рукоятку ножа, торчащего посреди багрового пятна, расплывающегося по его рубашке. С минуту он подергался, булькнул что-то и, наконец, замер.
Касси стояла у фургона, склонив голову на грудь, ослабевшей рукой держась за дверь. Я подскочил к малютке и крепко обнял ее.
— О, ты замечательная негритяночка! — вопил я, кружа ее в воздухе. — Ты моя маленькая черная красавица! Браво! Двоих — одним ударом, клянусь Святым Георгом, это здорово! — и я радостно поцеловал ее.
— Оставь меня! — прошептала она. — Ради Бога, оставь меня в покое!
Я отпустил Касси, она задрожала и соскользнула на землю. На мгновение мне показалось, что она в обмороке, но Касс была примерной девочкой. Стуча зубами, она схватила свое платье и натянула его через голову — я смотрел на это с сожалением, потому что платье вновь скрыло ее замечательную фигурку, блестящую в отблесках костра. Я погладил ее по плечу, говоря, какая она храбрая.
— О Боже! — простонала она. — Как это ужасно! Я не знаю… это было как… когда выхватила нож у него из-за пояса и… — Она закрыла лицо руками и зарыдала.
— Так ему и надо, — ответил я, — ты правильно с ним поступила. И с тем, другим — тоже. Клянусь Юпитером, я и сам не смог бы справиться с этим делом лучше! Ты отчаянная девчонка, милая Касси — знай, что это говорит сам Том Арнольд!
Но она все продолжала всхлипывать, так что я не стал зря терять время и обшарил карманы Тома в поисках ключей от наших кандалов и вскоре освободил от этих железок нас обоих. Затем я продолжил осмотр карманов, однако, кроме пятнадцати долларов, не нашел там ничего заслуживающего внимания. Я раздел тело Джорджа, поскольку он был с меня ростом, и я подумал, что его тряпки могут мне пригодиться. Затем я осмотрел оружие — ружье, два пистолета, порох и пули, отметил, что лошади, запряженные в фургон, весьма неплохи, и сердце запело у меня в груди. Я снова был свободен, благодаря этой замечательной черномазой девчонке. Черт возьми, я восхищался и до сих пор восхищаюсь ею — она была редким товарищем, подобно моему старому сержанту Хадсону, — и
Она скорчилась у костра, глядя прямо перед собой, но, похоже, понемногу уже начала выходить из транса. Наконец, Касс откинула свою очаровательную египетскую головку и посмотрела на меня.
— Ты помнишь свое обещание? — спросила она, и я заверил ее, что помню — мне пришлось повторить это больше двадцати раз.
Как сейчас вижу эти прекрасные миндалевидные глаза, которые смотрят на меня, пока я лепечу что-то, пытаясь ободрить эту девчонку. Странное зрелище мы представляли: беглая рабыня и я, сидящие у костра на берегах Миссисипи, а неподалеку валялись два мертвых тела. Наконец, Касси превозмогла свои страхи — в конце концов, если хотите знать, убивать почти так же страшно, как быть убитым, — и сказала мне, что мы должны делать дальше. Мое восхищение ею еще больше выросло — оказывается, она все продумала заранее, до мельчайших деталей, еще сидя в фургоне.
Именно мое замечание, что охотники за беглыми неграми не посмеют тронуть белого человека, и натолкнуло Касс на мысль, как на этот раз осуществить успешную попытку сбежать — с моей помощью.
— Мы должны двигаться дальше, как хозяин и рабыня, — сказала она, — тогда никто ничего не заподозрит, но мы должны двигаться быстро. Возможно, пройдет неделя, прежде чем Мандевиль узнает, что этот фургон так и не достиг плантации Форстера, а эти два человека, — она слегка кивнула головой в сторону тел, — пропали. Может, пройдет и больше времени, но нам не стоит на это рассчитывать — и мы не будем! Задолго до окончания этого срока мы должны быть далеко за пределами этого штата, двигаясь на север.
— На ней? — поинтересовался я, показав на повозку, но Касс отрицательно покачала головой.
— На ней можем добраться только до реки. Дальше мы должны двигаться быстрее, чем нас повезут лошади, — лучше сесть на пароход.
— Но, подумай, это же стоит денег, а у этих двоих нашлось не больше пятнадцати долларов. Этого нам не хватит на проезд.
— Значит, мы достанем деньги, — зло отрезала она, — у нас есть пистолеты, а ты — сильный мужчина! Мы сможем получить все, что нам будет нужно!
Но мне это не понравилось — не то, чтобы меня мучили угрызения совести, просто я не имел опыта в разбое. К тому же это было слишком рискованно, о чем я и сказал ей.
— Риск! — презрительно улыбнулась она. — И ты говоришь о риске после того, что я сделала сегодня? У нас на руках два трупа — разве это не риск? Знаешь, что будет, если нас поймают? Тебя повесят, а меня сожгут живьем! А ты говоришь, что ограбление — слишком рискованно!
— Ограбив кого-нибудь, мы только усилим опасность, — заметил я. — Если мы тихо двинемся дальше своей дорогой, на нас не будут охотиться, пока не найдут этих двоих, если, конечно, до того вообще когда-нибудь дойдет.
— Того, кого мы ограбим, можно отправить вслед за этими, — отрезала Касси, — так что опасности не прибавится.
Клянусь Богом, ну и хладнокровная же она была! Когда я снова возразил, она потеряла терпение:
— Почему мы так должны дрожать над жизнью белых? Думаешь, меня огорчит, если завтра хоть всех этих свиней-рабовладельцев поразрывает в клочья? И почему ты против этого — после всего, что они с тобой сделали? Это что, твой народ?
Я попытался было убедить ее в том, что мои принципы здесь ни при чем, но мы оба были на нервах, и Касс буквально впала в ярость — она так горела жаждой мести, что мне стало страшно. Но я сдержался, и в конце концов она сдалась и замолчала, обхватив руками колени и вглядываясь в огонь. Наконец, она очень спокойно произнесла: