Флеш Рояль
Шрифт:
Все чувства вдруг разом схлынули, руки предательски задрожали, и Динка с ужасом поняла, что еще чуть-чуть, и она разревется прямо перед не сводящим с нее глаз Горцем. Она заморгала часто-часто, чтобы не дать слезам выплеснуться наружу.
— Дина, ты меня слышишь?
— Да, — сказала отрывисто, опустив голову, чтобы он ничего не заметил.
Кажется, все же заметил, замолчал, по-прежнему едва касаясь ее руки в районе локтя. Голос зазвучал тише.
— Хочешь, возьми выходной? Я скажу Алексею. Поехали, я тебя отвезу.
—
— Дина, посмотри на меня.
— Нет, — она даже отпрянула и почувствовала, как локоть снова зажимает в тиски. Нужно срочно разозлиться, Динка попыталась изо всех сил, но злиться не хотелось. Хотелось обхватить ладонями сногсшибательно пахнущую шею, спрятать лицо на мощной, обтянутой черной водолазкой грудной клетке и рыдать до скончания века. Как, как можно было всего лишь за сутки так катастрофически поглупеть?
— Дина, ты не должна на меня обижаться, так было нужно. Я отвечаю за всех вас и должен быть уверен в каждом.
Хуже Домина Оправдывающегося мог быть только Домин Справедливый. Воображаемый прозрачный щит вспыхнул и заискрился вокруг нее, повторяя очертания тела и надежно отгораживая ее от Горца. Динка сделала вдох, слезы высохли, она осторожно забрала руку. — Извините, Максим Георгиевич, мне нужно идти.
***
Динка проснулась и тут же посмотрела на часы. Времени еще полно, можно полежать с закрытыми глазами, но, окинув взглядом стафф-рум, испуганно вскочила и вжалась в мягкий угол. На противоположной стороне диванного уголка, сложив руки на груди, а ноги на пододвинутый стул, безмятежно спал Домин. Он был без куртки, в тонком бежевом свитере, значит, успел съездить домой переодеться. Динка, открыв рот, смотрела на спящего Домина, а сама лихорадочно пыталась нащупать ногой туфли. Домин зашевелился, заерзал и тоже открыл глаза.
— Доброе утро, — он поднял руки, потягиваясь, и сел, морщась и держась за спину, — как же тут неудобно.
— Максим Георгиевич? — Динка потрясенно таращила глаза. — Что вы здесь делаете?
— Сплю, не видишь разве? — буркнул тот, распрямляя ноги, при этом кряхтя так, словно ему лет сто. Он поморщился и повернулся к Динке. — Слушай, ты это специально? Я что, такой старый? Хватит доставать меня этим Георгиевичем.
— Почему вы спите здесь, вы что, бездомный?
Домин встал и еще раз потянулся.
— Мы с тобой вчера не договорили, я решил подождать, пока ты проснешься. Сейчас мы выпьем кофе, ты позавтракаешь, и я отвезу тебя в университет.
— Но в баре никого нет.
— Не беспокойся, я пока еще в состоянии сварить кофе без помощи бармена.
— А разве вам можно…
— Это мое казино, если ты не знала, — чуть наклонился вперед Домин, — и мой бар. Здесь мне можно все.
Динка продолжала таращить глаза.
— Слушай, не делай так, ты и правда похожа на куклу, — сказал Домин и вышел из стафф-рума.
Динка вскочила и подбежала к зеркалу.
Когда Дина вышла в бар, Домин доваривал вторую чашку кофе. Он указал ей на крайний столик в зале:
— Садись, сейчас все будет готово.
Через пару минут перед ней стояла дымящаяся чашка, нарезанные сыр и ветчина, наверняка Домин стянул их из холодильника в баре. Ну не с собой же привез, в самом деле. Сам он уселся напротив, вытянул ноги и отхлебнул из чашки.
— Почему ты не ешь?
— Я не привыкла завтракать.
— Это плохо. Нужно завтракать, ты испортишь себе желудок, — он подцепил кусок ветчины и отправил в рот.
— Мое отчество Владимировна, — сделав глоток, сообщила Динка.
— И? —Домин жестом призвал ее продолжать. — Мне следует тебя так называть?
— Нет. Именно Владимировна, а не Максимовна. Вы не мой папа, чтобы так обо мне печься, Максим Георгиевич. С чего вдруг вы озаботились моим здоровьем?
— Ты со всеми так разговариваешь, или я особо везучий? — Домин откинулся на спинку стула и с интересом разглядывал Динку.
— В основном, когда чего-то не понимаю, — она сидела прямо и пытливо смотрела на Домина. — То вы грозный цербер, то вы отец родной, вы меня совсем с толку сбиваете, Максим Георгиевич…
— Так, — Домин поднялся и направился к ней с чашкой в руке, — вижу, ты меня не слышишь. Значит, сейчас пьем кофе на брудершафт, и ты начинаешь говорить мне «ты».
— Сдаюсь, я уже говорю тебе «ты», — быстро сказала Динка, подняв ладонь. Домин плюхнулся обратно.
— Прекрасно. Ты быстро схватываешь. И все же рекомендую тебе поесть.
— Можно вопрос, Максим… Максим.
Домин благосклонно кивнул.
— У тебя месячник добрых дел?
Домин засмеялся, и Динка ошалело заморгала. Он совсем другой, когда смеется, словно треснула невидимая гипсовая маска, стягивающая лицо.
— Нет, — он отрицательно мотнул головой и с прищуром посмотрел на Динку. — Где ты видишь добрые дела? Мы просто пьем кофе и завтракаем.
— Ты мог выпить кофе и позавтракать дома.
— Мог, — теперь прищур изменился, Домин больше не улыбался, — только у меня дома нет тебя. И об этом я хотел поговорить.
«Так, — Динка внутренне напряглась и сцепила руки над столом, — вот и подобрались к главному».
— Можно быстрее, я могу опоздать.
— Я же сказал, что отвезу.
— Максим, — Дина оборвала его и склонила голову набок, — ты собираешься меня каждый день возить в университет? Если нет, то я предпочла бы не выбиваться из графика. Кофе и завтрак в казино не входят в мое ежедневное расписание.
— В таком случае мы можем завтракать у меня дома.
Что? Динка подумала, что ослышалась. Она сцепила пальцы так, что они побелели.