Флэшбэк
Шрифт:
— Удивительно, что у них тоже не оказалось оружия, — наконец выдавил из себя Леонард. Он все время оглядывался через плечо.
— Будь у них оружие, — сказал Вэл, — они не были бы бездомными. А нас бы пришлепнули. Давай скорее.
Сердце Леонарда колотилось от напряжения и адреналина. Поравнявшись со входом в кантри-клуб, он заглянул внутрь.
Синие палатки раскинулись на месте теннисного корта и восемнадцатилуночного гольф-поля за массивным главным зданием. На немногих свободных участках помещались конвертопланы: СВВП [109] или… как их там — «Оспри»? Они стояли в ряд, двигатели
109
Самолет вертикального взлета и посадки.
— Интересно, что… — начал было Леонард.
— Не останавливайся, дед. Мы почти пришли.
Превращенный в жилье молл, где обитал зять Леонарда, занимал длинный и широкий квартал, с одной стороны ограниченный рекой. Высокое ограждение и колючая лента между крытой парковкой, построенной еще для молла, и рекой не позволяли бездомным селиться на берегу. По другую сторону Черри-Крика, на юге, располагался кондоминиум подороже: много колючей ленты, автоматных вышек и частных охранников у ворот. На этом берегу дела обстояли похуже.
Леонард помнил, что район близ Черри-Крик был одним из самых дорогих в Колорадо мест для шопинга. Теперь квартал двух-, трех- и четырехэтажных зданий на противоположной от кондо-молла Ника Боттома стороне Первой авеню превратился в лабиринт рынков и построек, выжженных в ходе беспорядков или войн за сферы влияния. За последнее десятилетие здесь исчезли все элитные магазины.
«Господи, как много зависит от обслуживания», — подумал Леонард.
Давно, еще до Дня, когда настал трындец, вышли книга и телесериал о мире, в котором люди внезапно исчезли — не вымерли, а просто исчезли. Они зачаровали Леонарда, который тогда еще преподавал Шекспира и Чосера. До просмотра сериала Леонард не понимал — книгу, лежавшую в основе, он так и не прочел, — насколько сеть коммуникаций, физическая основа современной жизни, зависит от постоянного обслуживания. В своих апокалипсических видениях он всегда воображал, что города по большей части сохранят свой облик на целые десятилетия, даже на целый век, пока сорняки, трава, деревья и дикие животные не начнут заполнять их. Но оказалось, что это не так. В сериале не говорилось о том, что служебные туннели, подземные ходы, вся подземная часть большого города — вроде Нью-Йорка — без постоянного обслуживания через день окажутся под водой. Одно это вскоре приведет к взрывам из-за роста давления в трубопроводах, затоплению подвалов небоскребов, обрушению фундаментов и удивительно быстрой деградации городской инфраструктуры.
Род человеческий в Соединенных Штатах не исчез, совсем нет. Но всеобщее ощущение того, что страна сдалась, плюс повсеместное распространение флэшбэка — из-за чего в каждый конкретный момент лишь немногие исполняли свои служебные обязанности, — вызвали схожее по масштабам разрушение инфраструктуры.
Бокс Леонардова зятя располагался в огромном укрепленном бетонном кубе без окон. Лучше бы он стоял на другом берегу реки — здесь же здание возвышалось, как Форт-Апачи [110] в глубине индейской территории. Леонард наблюдал в этот день, как люди перемещаются по разрушенным кварталам — бывшей торговой зоне Норт-Черри-Крик по другую сторону широкой улицы. Однако прогулка в этих краях ночью и без оружия обернулась бы кошмаром.
110
«Форт-Апачи» —
Въезды в крытую парковку со стороны реки теперь были перегорожены проволокой под высоким напряжением. За берегами — огороженными, осклизлыми, с вытоптанной травой — велось непрерывное видеонаблюдение из кондо-комплекса. В западном торце здания располагался контролируемый подъезд к парковке. Автомобиль должен был проехать через автоматические ворота, бетонный взрыв-короб — там обыскивали машины и изымали взрывчатку, если находили, — потом через еще одни ворота, а уже затем по пандусу внутрь гаража.
Стальные, без окон двери главного входа смотрели на север. Над ними виднелись пузырьки видеокамер.
Леонард и Вэл пересекли Первую авеню и прошли взад-вперед по улицам, обращенным к громаде мола, — по двум кварталам.
— Если бы мы только могли позвонить… — сказал Леонард. Ему пришлось сесть.
— Спокойно, дед, — отрезал Вэл. Они держались в тени, пряча лица от камер наблюдения наверху — словно дешевая бижутерия, те висели вдоль всего фасада. — Тебе придется зайти внутрь и узнать, дома ли мой предок.
— Мне? Одному? А ты не пойдешь?
— Денверские копы меня разыскивают. Мы слушали радио в грузовике — там передавали фамилии всех ребят, с которыми я корешился. На меня наверняка выпущена ориентировка. Может, мной интересуются еще ФБР и ДВБ. Они высчитали, что в первую очередь я заявлюсь сюда… и вот, пожалуйста, я здесь. Но тебя, Леонард, они могут и не искать.
Леонарду не нравилось, когда Вэл называл его по имени.
— Меня могут искать точно так же, — возразил он.
Вэл пожал плечами.
— Все равно, у нас в запасе нет ничего лучшего, чем Ник Боттом. Он, конечно, по уши во флэшбэке, но у него могли сохраниться связи в денверской полиции. Если нет, он хотя бы сумеет вывести нас из города. Охрана здания, наверное, не пропустит тебя дальше холла или КПП — не знаю, что тут есть. Но если тебя не задержат и не позвонят сразу же в полицию, то, может, разрешат позвонить предку в его бокс. А если тебя все-таки схватят, скажи, что бежал из Лос-Анджелеса, а где я — не знаешь.
— Мне не поверят, если я скажу, что уехал из Лос-Анджелеса без тебя.
Вэл пожал плечами. Молчание затягивалось.
— И ты полагаешь, что твой отец дома в середине дня? — спросил наконец Леонард слегка дрожащим голосом.
— Он наркоман, — бросил Вэл. — А флэшбэкеры почти всегда дома. Когда не залегают во флэшпещеру.
— Если он дома… если меня не задержат и не вызовут полицию… что я должен сказать твоему отцу?
— Скажи, что я здесь. Пусть он выйдет поговорить со мной. И захватит двести баксов — старых баксов. Если у него нет столько на руках, мы можем дойти до банкомата. Несколько банкоматов еще стоят.
Леонард не знал, смеяться или плакать.
— И это все? Все, что тебе нужно от отца, — это деньги? Чтобы добыть фальшивую карточку и стать водителем?
— Да.
— Но ты ведь так злился на него, Вэл?
— В жопу. Уже неважно. Я не знаю, что там было у них с мамой, да и не колышет это меня больше. Если он там… если не потратил все до последнего цента на флэшбэк… пусть выйдет ко мне и принесет двести старых баксов. Можешь сказать, что я никогда больше его не побеспокою. Пусть только даст денег. Он отправил меня в ссылку на пять долбаных лет. Уж двести-то баксов он мне должен, я думаю.