Флейта Вивьен.Бунтарка в академии Смерти

Тур Тереза

Шорохи. Звуки. Она слышала хлопанье крыльев, карканье и постукивание о крышку гроба. Впечатление было таким, будто сверху, рассыпав хлебные крошки, специально приманивали птиц.

— Вивь'eн… Вивь'eн! ВИВЬ'EН!

Кто-то выл её имя. Тряс гроб. Пытался его расколоть. От этих попыток доски разошлись, и в щели повалил зелёный, едкий дым. Задыхаясь, Вивь'eн попыталась вылезти. Страх сковал тело, но ужас от того, что она вот-вот задохнётся, взял верх, и когда Вивь'eн поняла, что крышка не поддаётся — терпение лопнуло. Она заорала,

что есть мочи:

— Помогите! Аааа! Пожалуйста! Помогите кто-нибудь! Элай! — она кричала, как могла, хотя не надеялась, что кто-то может её услышать.

— Вивь'eн! Вивь'eн, я иду к тебе! Спешу на помощь, слышишь? Потерпи! Потерпи ещё немного! Я уже близко!

— Элай! Элай, помоги мне!

— Сейчас! О, нет! Нет, Вивь'eн! Они меня схватили! Я не могу… Не могу…

Голос Элая стих. Дым, от которого всё ещё жгло в лёгких, рассеялся. Трясущимися руками она стала толкать крышку, понимая — с Элаем что-то случилось, и она должна ему помочь, раз ещё жива. Вивь'eн упёрлась руками и стала давить, напрягая все силы, что остались. Наконец крышка поддалась! Поддалась с лёгкостью, будто кто-то…

— Вставай, девочка.

Она схватилась за протянутую руку. Крепкую. Мозолистую. Добрую, надёжную руку.

Ласковое бормотание под нос на незнакомом языке успокаивало. В свете луны Вивь'eн увидела маленького смуглолицего человека. Он улыбался, продолжая что-то приговаривать. Мужчина отряхнул её платье, достал чемодан и поманил за собой. Она шла, не в силах понять, что происходит. Ноги тряслись от пережитого ужаса, от едкого дыма мутило. Дорога вела обратно к замку, из которого её вывел Элай…

— Пожалуйста… По…Подождите…

Она упала на колени. Закружилась голова. Мужчина бросил чемодан и бросился к ней.

— Элай! Он…

Вивь'eн стала умолять сделать хоть что-нибудь! Элай пытался ей помочь, но с ним самим случилось что-то ужасное! Его схватило чудовище — то самое, что трясло её гроб и дышало сквозь щели зелёным туманом…

Как могла, девушка рассказала всё, что знает. Мужчина внимательно смотрел на неё добрыми, чёрными глазами. Потом вздохнул. Покачал головой и неожиданно сел рядом, прямо на влажную, холодную землю.

…

Сколько они так просидели — под огромной, яркой луной в центре окружающего замок кладбища? Этого Вивь'eн не знала. Но то, что рассказал этот человек, навсегда перевернуло её взгляды на мир и окружающих…

— Ослиное дерьмо твой Элай, — просто, даже как-то весело объявили ей. — И не Элай его зовут. Просто ты из Ланкона. И зовут тебя Вивь'eн. Вот он и представился Элаем — имя, часто встречающееся там, где ты выросла. Видать, в доверие хотел втереться.

— А как его зовут?

— Не хочу я его имя произносить! — разозлился новый знакомый. — Он и его дружки проделывают это со всеми новичками. Звери — не дети, да простят меня мёртвые и сама Смерть! — мужчина в сердцах сплюнул в землю. — Никто не спит на кладбище. Тот гроб, в землю врытый —

единственный. Я убираю эту их шутовскую кровать, они опять её ставят! Студенты живут в домах возле замка. Жильё там у них, значит. По факультетам. Тех, кого не определили, селят отдельно. Пойдём. Я тебя устрою. Пойдём, девочка. Пойдём. Помыться тебе надо. И поесть.

— Подождите!

— Ну, что ещё? Будешь так переживать из-за каждой ерунды — долго здесь не протянешь.

— Хорошо. Я… Я постараюсь. Я хотела спросить — как вас зовут?

–  Дети зовут меня Коротышка Чок. И ты, значит, зови так же. Пойдём.

…

Они дошли до замка и долго спускались вниз по лестнице. Чок, сияя, торжественно выступал впереди, показывая дорогу. Пока они шли, с обеих сторон длинного полутёмного коридора открывались двери крошечных комнатушек. Смуглые, черноглазые, как у самого Чока лица, смотрели на Вивьен, будто она была настоящим чудом!

Вивьен знала, кто они. Канно — племя, некогда жившее к востоку от Ланкона и тех мест, где она выросла. Никто не знает, где они сейчас и есть ли вообще место их проживания. Канно можно встретить продающими леденцы на ярмарках, работающими прислугой в домах у богатых людей. Каждую весну музыканты играли у них во дворе, и бабушка всегда давала Вивьен монетку — отнести за труд. Горожане, особенно состоятельные, относились к ним с предубеждением, как к людям второго сорта и дешёвой рабочей силе. Многие считали — они способны проклясть могилу родственника так, что весь род будет хилым и больным. Но бабушка говорила, что это ерунда. Честных и трудолюбивых людей не надо бояться — они зарабатывают, как могут, а значит, им можно доверять. Так говорила бабушка, а ближе у Вивьен не было никого.

Наконец ей показали комнату и оставили одну.

…

Горячая вода бежала по телу, возвращая к жизни. Вивьен не могла понять, от чего её трясло больше — от страха или от злости. Её обманули. Нет. Не так. Над ней издевались! В чём она виновата? В том, что она — новенькая? Можно подумать — она просила отправлять её в эту мерзкую школу!

Вивьен Ланмо окончила гимназию в Ланконе. Родителей у неё не было, только бабушка — добрая, мудрая и… молодая. Бабушка говорила, что высшие силы подарили ей дитя и просили ни о чём не спрашивать.

Лет до десяти этот ответ Вивьен вполне устраивал. С годами любопытство росло, но на бабушку это никак не влияло — зомби болтают больше. Тогда Вивьен бросила безнадёжные расспросы и начала собственное расследование. Звучит громко, но на деле, увы, узнать почти ничего не удалось. Лишь две тайны. Интригующие — да, но и только. Первая — её бабушка жила по поддельным документам. Вторая — она, Вивьен, не является ей родной по крови. Узнать это было не сложно. Часа четыре от Ланкона, и любая ведьма тебе об этом скажет. Правда, стоит не один секето — она несколько месяцев откладывала, подрабатывая летом, где придётся.