Флейта

Райтер Виктор

Толпа замерла, осознав, что все это правда. Кто-то выкрикнул: «Выпусти ее, ублюдок!».

— Думаете, что я не предлагал ей свободы? Ошибаетесь, она полюбила меня таким, тем самым оборвав все свои пути к возвращению в общество, став в ваших глазах Мальвиной, а в моих божеством.

«Он больной!»

—

Если вы так отзываетесь обо мне сейчас, то почему же всегда восхищались мной? Неужто ваш кумир не богоподобен и не так чист? Все люди грязны, правда не могут в этом сознаться. Сознайтесь в этом и через мгновение почувствуете опустошение в ваших туманных легких, боль вашего кишечного тракта иссякнет, а дурные мысли пропадут.

Гости дома задумались, ведь в этих словах точно была частичка правды. Одна дама и вовсе согласилась.

— Благодарю вас! Прошло ровно 40 минут с вашего прихода, и сейчас я в полной мере могу перед вами откровенничать. До этого я был зажат и стеснялся, — рассмеялся автор. — Заранее извиняюсь за слова, которые полетят в вас, подобно остроконечным стрелам, пробивающих ваши сердца и рассудки насквозь.

Одна парочка упала на пол. Несколько человек начали поднимать их, но оратор продолжил, не уделив ни капли внимания:

— Вы правда думали, что за все эти годы, я решил собрать вас всех здесь, чтобы показать свои новые работы? Так почему же я не делал подобных жестов до этого, спросите вы? Сегодняшний день особ своими свершениями, который вы так и не достигли из-за своих унылых, антропоморфных и циничных взглядов на жизнь. Это мышление просто не вяжется с современным миром. Да что там с современным, даже с древним!

Из толпы вывалилось еще пару манекенов, которые стали поднимать.

— Внимание, вопрос! Хотели бы вы стать поистине чистейшим, по-настоящему полезным для нашего мира? Хотели

вы бы нести благие вести и пройти сквозь года, не меняясь в лице, подобно портрету Дориана Грея? Конечно же хотите, это видно по вашим пустым глазам, наполненные разве что завистью ко мне. Именно сегодня я дам свершиться вашим желаниям!

Наступило молчание. В секунду попадали все остальные гости, еще не ощутившие мягкости пола.

— Так скоро! Я все же рассчитывал на 50 минут!

Вновь заиграли фанфары. В комнату зашли дворецкие и бесшумно стали утаскивать тела, не жалея их даже не ступеньках. Слышался только скрип от каблуков, что царапали дорогостоящий паркет.

Прошло несколько часов. На складе пропала вся овечья шерсть, что талантливый автор скупал на протяжении последних недель у небольших фермеров.

В зале, где когда-то стояли посетители, образовалось настоящие пастбище. Пол украсили декоративной травой, местами втыкая ромашки. А потолок с изящными люстрами заменили на голубую ткань с белыми пятнами, напоминающее небо с облаками. Все это создавало впечатление сценической площадки, на которой вот-вот начнется спектакль.

Клетку Виктории открыли. Девушку поставили посередине зала и попросили сделать вид, что она играет на той самой флейте. Вокруг нее выпустили ту самую некогда толпу людей, а теперь настоящее стадо овец. Один из швейцаров поставил искусственный пень чуть правее от центра. На него, упершись одной ногой, встал наш всеми известный автор, разодетый в костюм пастуха. Через пару мгновений в зал зашел фотограф, на что талантливый автор по гротеску отреагировал:

— На картины нынче скупы. Фотография… Вот и настали новые времена!