Флибустьер времени. "Сарынь на кичку!"
Шрифт:
Естественно сразу же начали выплавку бомб для этих мортир. Пришлось опять посылать гонцов к Скидану и Хмельницкому, пороха для их снаряжения требовалось огромное, по меркам семнадцатого века, количество. Решили, что если им нужны разрушительные снаряды, пусть обеспечивают возможность их производства.
С неделю Аркадий задержался, доводя до ума производство маленьких мортирок, весящих по его прикидкам менее пятидесяти килограммов и имеющих диаметр как раз тех самых восьмифунтовок. Трёхкалиберные, имеющие относительно тонкие стенки стволов, они особенно подходили для уличных боёв, как миномёты и картечницы. Бомбы они могли метать именно от восьмифунтовых орудий, правда, очень недалеко. А выстрел картечью
И перед отъездом в область войска Донского Аркадий соорудил-таки конические снаряды с оперением для пушек-гаубиц. Вспомнив читанное, снабдил их поясками из меди, практически полностью перекрывавшим нежелательный выход пороховых газов. Такой снаряд летел раза в полтора дальше, чем ядро, и позволял вести несравненно более прицельную стрельбу. Первые же его испытания вызвали очередные перешёптывания, услышанные попаданцем.
— Колдун, точно колдун…
Аркадий вспомнил, как несколько раз разыгрывал раньше сценки, чтоб закрепить эту славу. Теперь ничего представлять уже нужды не было, чуть ли не любое его действие по изобретательству, а то и обыденное поведение в быту, вызывало усиление колдовской славы.
Всем хорош получился новый снаряд. Всем, кроме стоимости изготовления. Увы, за те же деньги, пока только по прикидкам, можно было чуть ли не десяток цельнолитых чугунных ядер сделать. Да и времени на его изготовление требовалось немало. Опять пришлось созывать совещание. Обговаривали проблему долго, но ничего толкового выдумать не смогли. Изготовили с полтора десятка снарядов и разослали их по трём адресам: Скидану, Хмельницкому и Татарину.
Аркадий не сомневался, что, будучи прежде всего вояками, они обязательно такие снаряды закажут. Денег, в конце концов, можно у соседей ещё награбить, дело привычное. А разить врага издали и точно — много стоит, людям, постоянно рискующим жизнью, это объяснять не надо.
Наконец разобравшись с этими проблемами, попаданец срочно стал собираться на Дон. Надо было определиться с местом строительства там новой домны, что могли сделать только шведские специалисты, остро стояла проблема выпуска оптики, благо прозрачное, вполне качественное стекло немец и чех уже выплавляли… хватало там проблем, требующих немедленного решения.
Выходили в поход большим конным караваном. С собой Аркадий захватил не только шведов и нескольких их местных помощников, с работающей домной вполне были способны управиться и запорожские кузнецы, шведами обученные. Ещё он с собой вёз три десятка евреев-ремесленников. Ювелиров, кузнецов, кожевников. Заодно и прихватил несколько центнеров руды марганца для срочных экспериментов, для промышленного использования ее, конечно, придётся поставлять на судах, вокруг Крыма.
В результате получился большой караван, наподобие торговых, в несколько десятков человек и две с лишним сотни лошадей. Всё необходимое для путешествия везли с собой во вьюках, как и прихваченную попаданцем руду.
И двигался этот караван не слишком быстро — многие ремесленники были ещё худшими всадниками, чем Аркадий поначалу попаданчества. А за теми, кто хорошо ездит, стоило присматривать: люди они были подневольные, на Дон тащились совсем не по своему желанию, могли и драпануть. Степь широкая, дорог в ней много, а организовывать погоню никто бы не стал, вооружённых казаков в караване было меньше половины, а в последнее время на степных дорогах стали исчезать путешественники. Кто баловался разбоем, пока выяснить не удалось, не до того было начальству, оно занималось войной.
"Поспешишь —
Злился Аркадий потому, что понял ошибочность своего решения везти евреев через степь, из них в лучшем случае треть имела для такого пути соответствующие навыки в верховой езде. Остальные были сугубыми горожанами, которые если и выезжают за городские стены, то на телегах или возах. Дорога быстро превратилась для них в пытку, виновником которой, пусть и невольным, чувствовал себя попаданец. Может, случайно, может — по закону высшей справедливости он и сам умудрился повредить седалище и ехал теперь сильно скособочившись.
"Дьявол, я так себе и второе нижнее полушарие отобью при такой посадке в седле. А сидеть на ссадине, так я не Муций, который Сцевола, или как его там… ууу… проклятье. И спешиваться неудобно, крутой колдун, а хромает на своих двоих, надо терпеть. Имидж обязывает, чтоб его…"
Терпел великий чародей ещё минут десять, потом плюнул, как в переносном, так и в самом что ни на есть натуральном смысле, и слез с коня. Увы, не ловко соскочил, а именно слез, шипя потихоньку и вспоминая про себя перлы русской словесности из двадцать первого века. После чего пошёл пешком. Выяснилось, что его мнение о возможности следовать в караване не верхом, а на своих двоих, оправдалось в высшей мере. Ему даже не пришлось особо спешить, шёл нормальным крупным шагом и ни капельки не отставал от едущих верхом.
Глядя на него, ещё пара страдальцев попыталась последовать примеру, вероятно, и им на лошади было неуютно. Однако они не имели ни его длинных ног, ни привычки к пешей ходьбе. Страдальцам пришлось сразу перейти на слишком скорый для них шаг, временами переходящий в пробежку, быстро запыхавшись, незадачливые пешеходы вынуждены были опять вернуться в сёдла. Между тем Аркадий шёл себе размеренно, и ничего бегового в его походке не просматривалось.
— Колдун…
— Сапоги-скороходы…
— Говорят, и летать умеет, люди видели…
Неудача бедолаг-ремесленников не осталась незамеченной окружающими. Естественно, все решили, что объясняется всё умением Москаля-чародея колдовать и неумением делать это других членов честной компании. А чем же ещё?
"Вот люди! А говорят, что только в двадцать первом веке человеки разучились ходить из-за того, что стали передвигаться сугубо на автомобилях. Однако до моего времени почти четыреста лет, не намного меньше, а большинство встреченных мной людей толком ходить не умеет. Татары и казаки и в соседний двор на лошади склонны ехать, кентавры хреновы, а горожане-ремесленники — можете полюбоваться на покрасневших и запыхавшихся от короткой прогулки индивидуумов — ни ездить, ни ходить не умеют. Подозреваю, что некоторые из них и свой квартал-то покидали считанные разы за всю свою жизнь. А я сейчас пройдусь и нагуляю к ужину аппетит. Иначе горелая каша и в рот не лезет. Н-да, сюда бы полевую кухню…"