Флибустьер. Вест-Индия
Шрифт:
Серов, укрывшись в тени навеса, посматривал то на девушку, то на Брукса, Пила и остальных офицеров. Шейла интересовала его больше; вроде бы помнилось ему, что моряки не любят женщин на своих судах, но у пиратов на этот счет могли быть иные порядки. Что-то такое вертелось в мыслях – о прекрасной испанке, похищенной благородным корсаром, добившимся ее любви, а заодно и рыцарского звания. Имя корсара он, как ни старался, не мог припомнить – Дрейк?.. Уолтер Рэли?.. Морган?.. [17] Скорее всего, эту романтическую историю навеяли романы и фильмы, и она не имела никакого отношения к реальным событиям и биографиям трех британских рыцарей-пиратов.
Впрочем,
Он смотрел на девушку, она смотрела на него – пристально, изучающе. Внимание Серова ее не смущало; она, вероятно, привыкла к взглядам мужчин. Он не мог сказать, красива ли она, будит ли в нем желание; просто глядел и чувствовал, как тонет в синих ее зрачках, растворяется в их прозрачной глубине, словно крупинка соли в морских водах. На бесконечно долгий миг вся странность мира, в который он попал, вся его невозможность будто бы исчезли или хотя бы сделались неважными – и оставались такими, пока в этом мире были только они двое.
Наваждение! Колдовство! – подумал Серов и закрыл глаза.
– Эй! – Ручища Галлахера опустилась на его плечо. – Очнись, приятель! Капитан зовет.
И в самом деле, Брукс махал ему растопыренной пятерней и нетерпеливо хмурил брови. Поднявшись и придерживая трофейную шпагу, которая билась о бедро, Серов направился к столу. На нем лежала огромная, переплетенная в кожу книга, а при этом фолианте имели место чернильница, связка очиненных перьев, полдюжины бутылок рома и похожий на счеты агрегат. Страницы книги сверху были придавлены парой кинжалов, чтобы не шевелил ветерок, а медная чернильница стояла на плоском серебряном подносе. Том Садлер, казначей, корябал в книге перышком, разбрызгивая чернила, вздыхая и иногда откладывая толстым пальцем костяшки на счетах. Росано, уперев взор в землю, что-то подсчитывал в уме, Тегг и ван Мандер, склонившись с двух сторон, следили за неуклюжим пером казначея, а Пил явно скучал, наблюдая, как плывут в небе легкие облака. На Серова никто из них внимания не обратил.
– Помню, ты хвастал, что умеешь ножики метать, – произнес Джозеф Брукс, щуря водянистые глазки. – Попадешь в эту крысу? В пасть или, к примеру, горло?
Он кивнул на связанного испанца, и главари пиратов – все, кроме тяжко трудившегося Тома Садлера, – повернулись к Серову, предчувствуя возможность поразвлечься. Пил уставился на него с неприязнью, остальные смотрели с интересом, а в глазах Росано даже мелькнуло сочувствие. Этот итальянец был не похож на отъявленного головореза и выделялся среди корсаров чистой одеждой, отсутствием оружия, а главное – лицом. Как и у всех, кожу его продубили ветер и солнце, но печать интеллекта вытравить не смогли, хотя в этом деле ром являлся их верным помощником. От Росано и сейчас несло спиртным, однако в меру, как от человека интеллигентного, слегка залившего печаль.
Не говоря ни слова, Серов взял один из кинжалов, лежавших на книге, подбросил
Лезвие врезалось в столб над левым ухом связанного человека. «Промазал, моча черепашья!» – произнес кто-то за спиной Серова, но он, схватив второй кинжал, резким движением послал его в воздух. Испанец глазом не успел моргнуть, как стальное острие уже торчало справа, прищемив темные волосы.
Брукс одобрительно хмыкнул и потянул из-за пояса нож.
– Умеешь, парень! Ну, теперь прикончи его… В глаз, в левый! Проткни ему мозги!
– Нет.
– Нет?
– Нет, сэр!
Лицо капитана побагровело.
– Любишь испанцев, выродок? – прошипел он.
– Только не тех, что палят в меня из пушек, – уточнил Серов.
– Тогда почему бы тебе его не зарезать?
– Я не убиваю беспомощных и безоружных, сэр.
Нож в руке капитана сверкнул зловещим алым отблеском. Серов отодвинулся на шаг, стискивая рукоять шпаги. Как и намеченная жертва, он был сейчас бледен и, вероятно, испуган, но переломить себя не мог. Ему случалось убивать – и в том, и уже в этом мире тянулся за ним кровавый след, как за любым солдатом, который повинуется приказу и убивает врага. Убивает, чтобы защитить свою или чужую жизнь, и в том его отличие от киллера, от палача или грабителя. Ни к одной из этих категорий Серов не относился, и мысль о том, чтобы убить не ради мести, не по призыву долга, не в бою, а так, для развлечения, казалась ему дикой.
Тяжкое молчание повисло среди пиратских главарей. Густые брови Джозефа Брукса сошлись у переносицы, нож подрагивал в его руке.
Росано с тоскливым видом уставился в землю, Пил презрительно усмехался, ван Мандер и Тегг переглянулись с недоумением. Потом бомбардир вытащил из-за пазухи пистолет, взвел курок и прицелился в лоб Серову.
– Упрямый сукин сын! Но мозги кому-то нужно вышибить… Что скажешь, Джо?
– Отставить, Сэмми, – негромко произнес Брукс и сунул нож за пояс. – Пока отставить. Клянусь Иисусом, с этим делом надо разобраться. А крысу… Крысу можешь продырявить.
Грохнул выстрел, и испанец обвис в веревках с пробитой головой.
– Хейнар, Олаф! – крикнул капитан. – Труп закопать, а этого… – Он окинул Серова хмурым взглядом, будто прикидывая, не поставить ли его на место испанца, потом пробурчал: – Этого пока не трогать. Пил, я велел последить за ним. И как он тебе?
Помощник холодно усмехнулся и пожал плечами:
– Двоих прикончил, хотя не слишком рвался в драку.
– Откуда у него клинок?
– Взят с боя у лейтенанта мушкетеров. Француз башку ему проломил. Законная добыча, сэр.
– И хорошая, сожри меня кайман! – добавил голландец-шкипер. – Отличная добыча! Потянет дукатов на сто пятьдесят.
Внезапно Садлер, пыхтевший над книгой, отшвырнул перо, грохнул кулаком по столу и вцепился в волосы левой рукой.
– Дукаты, чертовы дукаты! – выкрикнул он. – Серебра взяли на триста двенадцать английских фунтов с четвертью, а фунт у нас восемнадцать песо – это сколько же будет? Табак в реалах, четырнадцать тысяч двести, испанец сказал, сахара на шестьсот дукатов, а бобов какао – на девятьсот…