Флинн при исполнении
Шрифт:
Набрав целую пригоршню хлебных шариков, Клиффорд запустил ими прямо в лицо Оленду.
Вторая пригоршня предназначалась Д'Эзопо.
Комиссар отпрянул, он был растерян и потрясен до глубины души.
Оленд запустил хлебным шариком в Рутледжа.
Сидевший рядом с Флинном Уэлер пригнулся.
Хлебные шарики так и летели над столом в разных направлениях.
Лодердейл привстал и размахнулся, зажав в левой руке целый арсенал.
— С места не вставать! — взвизгнул Эшли.
Лодердейл плюхнулся обратно на сиденье.
Флинн увидел, как сидевший напротив Коки отодвинул стул, стараясь избежать
Один из шариков едва не угодил Флинну в правый глаз, другой задел левое ухо.
— Хлебный бой, — заметил Уэлер. Он пригнулся, над краем стола торчала лишь его голова. — Тоже традиция.
— За каждым ленчем? — спросил Флинн.
— О нет, — ответил Уэлер. — Только когда подают рагу. Те, кто помоложе, стреляют первыми.
И, по-прежнему пригнувшись, Уэлер начал отползать от стола.
— Идемте, Флинн. Думаю, теперь самое время прогуляться.
Глава 9
— Все это, должно быть, кажется вам ужасно странным, — заметил Уэлер. Они с Флинном вышли на веранду, затем, спустившись по ступенькам, направились к озеру. — Мне тоже так казалось, в самом начале…
— Как-то мне довелось провести несколько месяцев в Уинчестере, [8] — сказал Флинн.
— Не понял…
— Зато я вас понял.
Флинн медленно вел Уэлера по тропинке вокруг главного здания клуба.
8
Город на севере штата Виргиния, крупнейший центр по выращиванию яблок, где проводятся ежегодные «яблочные» фестивали с метанием яблок.
До этого он договорился с Коки, чтоб тот захватил их пальто и ждал возле его, Флинна, машины.
— Клуб «Удочка и ружье» был основан более ста лет тому назад, — сказал Уэлер. — А основали его пятеро друзей, все выпускники Гарварда. Купили все эти акры земли, чтобы охотиться и рыбачить. Чтобы иметь место, где можно укрыться от всего остального мира, от семьи, работы. Спокойно общаться друг с другом и, как я догадываюсь, поддерживать присущий студентам дух бодрости и веселья.
— А это, должно быть, гонг?
Флинн поднялся по ступенькам заднего крыльца.
— Да. Огромный, не правда ли? — сказал Уэлер.
Гонг представлял собой толстый медный цилиндр метров трех в диаметре, подвешенный внутри дубовой рамы. Рядом стоял обтянутый кожей молоток высотой в человеческий рост.
— Его здесь отовсюду слышно, — заметил Уэлер.
— А кто в него бьет?
— Полагаю, что Тейлор.
— Просто удивительно, как это он еще не оглох.
Через запотевшее окошко Флинн заглянул на кухню.
И насчитал там шесть слуг. Все до одного мужчины и все, по-видимому, вьетнамцы.
— И вот, — продолжил свой рассказ Уэлер, когда оба они двинулись дальше, вокруг здания, — время шло и пятеро друзей начали приглашать сюда своих друзей. Потом привозить сыновей, когда те подрастали и выходили из так называемого критического подросткового возраста. Клуб разрастался, расходы на его содержание тоже росли. Полагаю, он приобрел официальный статус клуба в начале столетия.
— И получить членство становилось все сложней?
— Думаю, да.
— И кому же оно доставалось?
— Ну
— Что было тайной для всех остальных, верно?
Уэлер глубоко втянул в грудь холодный воздух, затем выдохнул, с паром.
— Здесь было их убежище. Место, где можно уйти от реальности. От жен и маленьких детишек. От офисов и контор. От обязанностей. От взоров посторонних. Здесь можно было отрастить волосы, пить, кто что хочет и сколько хочет, резаться в карты хоть всю ночь напролет, играть в разные другие дурацкие мальчишеские игры, охотиться, рыбачить. Условно говоря, даже пукать при всех без всякого стеснения.
Они оказались с тыльной стороны дома.
Там находилась круглая площадка с тщательно выровненной и утоптанной землей. В центре — залитый бетоном круг с пересекающимися красными и желтыми полосами. По краям — глубоко врытые в землю фонарные столбы, увенчанные колпаками из толстого стекла.
— Все же удивительно, не правда ли, — заметил Флинн, — до чего эти вертолетные площадки напоминают каббалистические символы?
По одну сторону от площадки было установлено круглое блюдце спутниковой антенны, нацеленное в небо на юго-запад.
— На эту тарелку можно принимать любые сигналы и откуда угодно, — пояснил Уэлер.
Флинн улыбнулся:
— Чудеса современной техники…
Слева виднелась еще одна площадка с тщательно выровненной и утоптанной землей. По всей видимости — стрельбище.
— А здесь, стало быть, место для символических жертвоприношений… — буркнул Флинн. — Убиения глиняных голубок.
— Лично я заметил, — сказал Уэлер, когда они двинулись дальше, — что все эти мужчины, члены клуба и обслуга, приезжают сюда с целью вернуть утраченную молодость. Но подумайте, что удается вернуть? Родительского дома, той среды, что их некогда окружала, уже не существует. К тому же все они выходцы из высшего общества и воспитывались и росли по большей части вне дома. Нет, они пытаются вернуться в ту жизнь, которой жили в частных школах, пансионах, летних лагерях.
— И эти запертые холодильники, — заметил Флинн. — Наверняка у каждого в комнате припрятано по нескольку коробок конфет…
— Бедняга Д'Эзопо, — протянул Уэлер. — Сразу видно, не слишком хорошее воспитание получил. Подумал, что можно среди ночи влезть на кухню и найти там чего-нибудь пожевать… Лично я нахожу все это весьма прискорбным, — продолжил он после паузы. — Ведь для большинства этих людей другого дома просто не существует. И клуб — единственное на свете место, где они могут расслабиться, не ходить застегнутыми на все пуговицы. — Флинн покосился на полосатую рубашку Уэлера, застегнутую на все пуговицы, репсовый галстук и аккуратный костюм-тройку. — Один из членов, — добавил Уэлер, — страшно знаменитый композитор и дирижер. Любимец публики и всего высшего общества. Его знает весь мир. И представляете, приезжает сюда, говорит очень мало, к роялю даже не подходит. Расхаживает по комнатам в грязных сапогах. А каждое утро отправляется в лес с огромным топором и начинает валить деревья. И работает в поте лица от восхода до заката. Причем в этой работе нет ни малейшего смысла, ни системы, ничего. Он даже ветки со ствола не обрубает. Просто валит себе деревья, и все. Уже, наверное, несколько акров вырубил. Ну разве не эксцентричное поведение?