Флирт с дьяволом
Шрифт:
– Есть сведения, хотя я и не могу ручаться за их полную достоверность, что в ближайшее время готовится покушение на принцессу Стефанию, – сказал он. – Её собирается похитить то ли русская мафия, то ли Корсиканский Фронт Национального Освобождения, то ли русские, объединившиеся с корсиканцами.
– Кто говорит? – взволнованно спросил голос в трубке.
– Это не имеет значения, – ответил Серж, и с чувством выполненного долга повесил трубку.
* * *
–
– Какую? – поинтересовалась графиня.
– Помнишь, я говорил тебе, что, когда я выходил из стрипклуба, меня чуть не прикончил главарь "Ангелов ада", Предсмертный кошмар, который тоже следил за Большеуховым?
– Конечно помню, – пожала плечами Жозефина. – И что?
– Теперь я знаю, кто он, – таинственно понизил голос Карданю.
– Что ты имеешь в виду? – вопросительно посмотрела на него графиня.
– Предсмертный кошмар – сын князя Оболенского, – с расстановкой произнёс Эжен.
– Что? – удивилась графиня. – Этот рокер – сын Сержа?
– Вот именно, – кивнул головой Карданю. – Я узнал его по фотографии. – Недаром князь сказал, что не имеет представления, где живёт его сын.
– Ты в этом уверен? – спросила Жозефина.
– Более, чем уверен, – кивнул головой Эжен.
– Ну и дела! – воскликнула графиня. – Знаешь, теперь я припоминаю. Действительно был какойто скандал, связанный с Алексом Оболенским, но это произошло много лет назад. Сынок взбунтовался против отца, заявил, что Российское Монархическое Общество – это сборище трусов, которые просрали Россию, и что если бы вместо того, чтобы эмигрировать на Запад, они до конца сражались в рядах Белой армии, сейчас он жил бы на родине, а не в задрипанной французской провинции. Серж залепил сыну пощёчину, они окончательно разругались, и Алекс заявил, что отказывается от отца, от своего имени, от родины и от титула. Затем он сел на свой мотоцикл и уехал. Больше они не виделись.
– Кретин, – сказал Карданю. – Полный кретин.
– Молодёжь вечно бунтует, – пожала плечами Жозефина. – Я сама была такой. Но странно другое. Как бы то ни было, Предсмертный Кошмар – русский, и теперь он следит за Пьером, а Пьер, похоже, ввязался в русскокорсиканский заговор с целью похитить Стефанию. Хотела бы я знать, что здесь происходит.
– А, может, бросим это дело? – жалобно попросил Эжен. – Какая тебе разница, чем занимается муж твоей умершей подруги? Ейто это уже безразлично. У нас полно денег. Давай уедем куданибудь, поженимся. Я хочу лежать с тобой в постели, вместо того, чтобы подвергаться смертельной опасности, выслеживая этих ненормальных русских.
– Ну уж нет! – решительно сказала графиня. – Если бы на моём месте была Жозефина МотерсидеБелей, она бы не отступилась, прежде чем не выведала бы всё до последней детали про делишки своего муженька. Я просто обязана узнать, что он затевает, ради памяти моей погибшей подруги. А в постели мы с тобой ещё успеем полежать. Ты ещё запросишь пощады, мой поросёночек!
– Ладно, – со вздохом согласился Карданю. – И что ты теперь от меня хочешь?
–
– Мы? – переспросил Эжен.
– Вот именно. Мы! – сказала графиня. – Теперь, когда в деле оказался замешан Алекс, тебе может понадобиться прикрытие.
* * *
– Слава богу, что наш графоман погружён в творчество, – с облегчением произнёс Пьер, удобно устраиваясь в шезлонге у бассейна. – Хоть часок отдохнём от него.
– Сборник стихов готовит, – усмехнулся Харитон. – Чувствую, что если Стефания ещё пару месяцев проторчит в Австрии, он успеет десятитомник накропать. Как бы не влипли мы с этим пари.
– Кстати, я хотел поговорить о принцессе, – сказал Пьер. – Надеюсь, ты всётаки не собираешься всерьёз устраивать покушение на Стефанию, а уж тем более с привлечением террористов из Корсиканского Фронта Национального Освобождения?
– А ты бы предпочёл, чтобы террористы были русскими? – поинтересовался Ерофеев.
– Я вообще не хочу никаких проблем, – решительно заявил Большеухов. – И никаких террористов – ни русских, ни корсиканских.
– Да ладно, я пошутил.
Харитон откупорил бутылку холодного пива и вылил его в высокий стакан баварского стекла.
– Хочешь пива? – спросил он.
– Давай, – лениво откликнулся Пьер. – Я очень рад, что ты отказался от мысли о похищении.
– Но вопрос остаётся открытым, – доставая из сумкихолодильника ещё одну бутылку пива и протягивая её приятелю, сказал Ерофеев. – Стефания сейчас здорово зла на мужчин. Чтобы пробудить в ней романтические чувства будет недостаточно просто подойти и заявить: "здравствуйте, я ваша тётя". Тут обязательно нужна какаято сильная эмоциональная завязка. На женщин безотказно действует, когда мужчина спасает их от опасности или, ещё лучше, от смерти.
– Забудь о смерти! – прервал его Большеухов. – И опасности тоже не надо.
– Ну так предложи чтонибудь путное! – разозлился Харитон. – А то сидит тут: "того не надо, этого не надо"! У тебя есть какиенибудь идеи?
– Жарко, – вздохнул Пьер. – В жару мне плохо думается.
– Тогда не мешай думать мне, – заявил Харитон. – Помощи от вас никакой. А что, если на неё злобную собаку натравить?
– Собаку? На Стефанию? – поперхнулся пивом Большеухов. – Зачем?
– Чтобы вы спасли её от разъярённого пса, – объяснил Ерофеев. – Представляешь, какое впечатление произведёт на принцессу, если ты голыми руками задушишь огромного взбесившегося дога?
– Я не задушуруками взбесившегося дога, уверяю тебя, – прокашлявшись, сказал Пьер. – А не мог бы я спасти её от мыши или, на худой конец, от лягушки?
Харитон бросил на него полный презрения взгляд.
– От лягушки она сама какнибудь спасётся, – раздражённо произнёс он. – Ладно, с догом ты действительно не справишься. А как насчёт змеи? Мы можем купить небольшого удава и загримировать его под кобру.