Флиртаника всерьез

Берсенева Анна

– А зачем нам там оказываться? – Глеб отъехал на стуле от монитора и обнял стоящую рядом Ирину. Она замерла, прислушиваясь, нет, не прислушиваясь, а причувствываясь к его дыханию. – Нам с тобой туда и не надо.

– А куда нам с тобой надо?

Она наклонилась, сняла с него очки и поцеловала в оба его дальнозорких глаза, поочередно в правый и в левый.

– По-моему, это неважно. Можно за десять тысяч километров куда-нибудь, можно на месте остаться.

– Гражданин мира ты мой! – засмеялась Ирина. – Это твое компьютерное

мышление говорит.

– Может быть, – не стал спорить Глеб. – Скучное оно для тебя?

– Какое же оно скучное? Вон, карта у тебя какая! Дух захватывает.

Карта Земли, всю последнюю неделю не сходившая с монитора, имела прямое отношение к работе, которая была заказана Глебу крупной поисковой системой. Руководство этой системы располагалось в Нью-Йорке, а кусочки подробной карты делались программистами, разбросанными по всему миру. Глеб писал программу, с помощью которой в эту карту можно было внедрить Россию, то есть, конечно, не саму Россию, а новые, точные ее снимки, сделанные со спутников. До сих пор этому мешали какие-то секретные соображения, а теперь они были наконец-то преодолены – и вот он вписывал в карту Земли российские территории; сегодня была очередь города Ростова Великого.

Самое удивительное, что именно из этого города позвонил сегодня Глебу Колька Иванцов, чтобы поздравить со старым Новым годом. С новым Новым годом он своего друга не поздравил – исчез, как в воду канул. Оказывается, не в воду: в качестве новогоднего сюрприза Колька сообщил, что приедет в Москву через неделю, и то ненадолго, только чтобы поговорить с Галей.

– Я, понимаешь… – смущенно объяснил он. – В общем, у меня тут женщина появилась. И ребенок.

– Какой ребенок? – опешил Глеб. – Ты женщину завел, а у нее ребенок?

– Во-первых, что значит завел? – приобиделся Колька. – Что она, собака? А во-вторых, не у нее ребенок, а у меня. То есть у нее, конечно, тоже. У нас, в общем. У нас родился ребенок.

– А Галя знает? – осторожно поинтересовался Глеб.

– Я ей еще перед Новым годом сказал. И уехал. И она тоже вроде бы уехала. Сначала в командировку куда-то, а потом, видно, Надюшку в Германию повезла. Ну а теперь, наверно, вернулась уже, и надо… Надо все обсудить. Я так понимаю, мне в Ростов придется перебираться. В Ростов Великий.

– Почему? – не понял Глеб.

– А жить где с новым-то семейством? С Галкой однушку разменивать?

Глеб расслышал, с какой старательной грубоватостью Колька говорит об этой женщине и ребенке, и улыбнулся. Его друг никогда ничего не боялся, а теперь вот… Теперь он явно боится показать, что у него на душе. Но и скрывать этого не умеет.

– Ты подожди перебираться, – сказал Глеб. – Может…

– Что – может? – не понял Колька.

– Нет, ничего. Ты к нам хоть зайди, когда приедешь.

– Ладно. – Колька невидимо улыбнулся. – Хорошо мне, Глебыч. Знаешь, как хорошо…

– Знаю.

Конечно, Глеб не знал всех новых и, прямо сказать,

неожиданных обстоятельств Колькиной жизни. Но то, как хорошо его другу, он понял сразу. Ему и самому было так же хорошо, от того же ему было хорошо, потому он сразу чувствовал это даже в посторонних людях, а уж тем более в Кольке.

И, конечно, Глеб не стал говорить о всяких других обстоятельствах, которые стали ему известны совсем недавно и были не менее ошеломительны, чем Колькины.

Галинка позвонила Глебу вскоре после Нового года и сообщила, что везет Надьку в Германию, поэтому два дня ее дома не будет.

– И потом меня там тоже не будет, – помолчав, добавила она.

Глебу показалось странным, что Колькина жена зачем-то сообщает ему о своих поездках. О них и Колька имел самое приблизительное представление, а Глеб-то и вовсе был ни при чем.

– Опять в командировку поедешь? – из вежливости поинтересовался он.

– Никуда не поеду. Глебыч, – каким-то совсем уж странным, почти испуганным голосом сказала Галинка, – а твоя… Твоя жена, она как, насовсем твоя?

Чтобы Галя Иванцова задавала такие детские по бестактности и неловкости вопросы, да еще испуганным тоном – этого просто быть не могло!

– Совсем, – сказал Глеб.

– Ты извини, что-то я… – смущенно пробормотала Галинка. – Просто понимаешь… Я пока буду жить в квартире, где она раньше… В общем, я буду жить с Игорем Северским, – выговорила она наконец. – Так уж вышло, Глебыч.

– Как с Северским?! А как же его Катя?.. – Глеб так растерялся от неожиданности этого известия, что даже не успел подумать, кого и о чем спрашивает. – Галя! – тут же закричал он, расслышав в трубке всхлипывающие звуки. – Галя, я просто идиот!

Она поплакала еще пару секунд и, всхлипнув последний раз, сказала:

– Не знаю я. Ничего я не знаю. Катя… Она ведь родила уже, наверное. И он, кажется, к ней поехал. Не знаю даже, куда. И спросить его не могла. Может, вообще ко мне больше не вернется… Я без него жить не могу, Глебыч, – растерянным, совсем уж не своим голосом добавила она.

– Галь, да все хорошо будет. Я же с ним поговорил все-таки, знаешь? Он очень порядочный человек и хороший даже, по-моему!

– Вот именно что порядочный, – вздохнула Галинка. – Женится на этой своей Кате, что тогда делать?

Что делать в этом случае Галинке, Глеб не знал. Он представил, что стал бы делать сам, если бы Ирине вдруг почему-то пришлось выйти замуж за другого мужчину, пусть даже и по каким-нибудь очень веским причинам, и его мороз прошиб от одного лишь подобного предположения.

Он молчал, не зная, что сказать. Галинка первой прервала молчание.

– В общем, – уже не растерянным, а обычным своим голосом сказала она, – если Иванцов тебе позвонит, скажи, что квартира в его распоряжении.

Наверное, следовало выполнить ее просьбу, но Глеб не смог этого сделать во время Колькиного звонка.