Флоренс Аравийская
Шрифт:
– Направляемся прямо к воде, – сказал он. – Где вода – там лодки, а где лодки – оттуда можно свалить.
– Ты вернулся за мной один, так ведь?
– Все будет клёво. Я таких переворотов на Ближнем Востоке повидал больше, чем ты съела горячих завтраков.
Они подошли к перекрестку. Бобби выглянул за угол и быстро спрятался. Улица была перегорожена бронетранспортером с пулеметом на турели и опознавательными знаками матарской армии.
Они двинулись по улице Соумс, которая тянулась параллельно набережной. Бобби еще раз выглянул из-за угла и жестом приказал Флоренс поворачивать обратно. Все
– Похоже, сегодня вечером они не одобряют прогулок по берегу, – пробормотал Бобби. – Пора узнать, что творится.
Они продолжили свой путь по Соумс, пока не остановились у магазина бытовой техники с телевизорами и микроволновыми печами в большой стеклянной витрине.
– Посматривай по сторонам, – сказал Бобби, вынимая отмычку и наклоняясь к замку.
Через секунду замок щелкнул. Бобби осторожно открыл дверь, прислушался – не сработает ли сигнализация. И они вошли внутрь.
В магазине у одной стены стояло штук пятьдесят телевизоров. Бобби прошел за прилавок и принялся щелкать выключателями. Все пятьдесят экранов засветились, и магазин залило неровное голубоватое сияние.
– Вот где надо смотреть Суперкубок, – сказал Бобби, нажимая кнопки сразу на нескольких пультах.
– Сорок пятый канал, – сказала Флоренс. Это был канал ТВМатар.
При обычных обстоятельствах в это время на ТВМатар должен был идти комедийный сериал «Мукфеллахи», рассказывающий о жизни туповатых сотрудников религиозной полиции. Однако сейчас на экране появилось мрачное лицо какого-то человека, сидевшего за столом в студии новостей. Ни Флоренс, ни Бобби не нужно было объяснять, что это значит. Человек на экране был в традиционном одеянии матарского муллы и говорил по-матарски, а не по-английски. Первое, что Флоренс разобрала в его речи, были слова «преступные», потом «неверные», потом «временные», после этого «имам Малик» и, наконец, «хвала Всевышнему». Ни одно из них не вселяло надежды на светлое будущее. В который раз уже Флоренс подивилась тому, как зловеще на самом деле могут звучать в человеческих устах слова «Аллах всепрощающий и сочувствующий». Затем она услышала свое собственное имя и, хотя ей было весьма жарко под плотной арабской абайей, явственно ощутила, как по спине у нее пробежал холодок. Из выступления ведущего Флоренс узнала, что она по-прежнему находится где-то в городе и что все добрые граждане должны оставаться бдительными, поскольку она очень опасна. Флоренс теперь враг и пособник сатаны.
Бобби тем временем стоял у выхода на улицу с пистолетом наизготовку на тот случай, если сигнализация все-таки бесшумно сработала и разгневанный господин Мохаммед Дера'а, чье имя красовалось на вывеске перед входом, уже мчится сюда, дабы восстановить право собственности на свои товары.
Мулла продолжал вещать. На священной земле Матара, хвала Всевышнему, сменился правитель. Десятилетия коррупции и упадка, мерзкого в глазах Всевышнего, теперь позади. Началась новая заря (хотя часы вообще-то показывали восемь вечера). Провозглашена революционная исламская республика. Хвала Всевышнему. Гражданам запрещается выходить на улицу до тех пор, пока последние остатки старого режима не будут окончательно «вычищены».
На экране появилась фотография Газзи.
– Имам объявляет всем своим гражданам! Богохульник, предатель и пособник империалистов эмир Газзир бен Хаз мертв. Аллах Акбар. Он пытался трусливо сбежать из своего дворца, но его вертолет, предоставленный американцами, задел дерево и рухнул на землю. Бывшая жена эмира….
Флоренс затаила дыхание.
– …находится под арестом. Она уже дает показания о своих преступлениях против Аллаха Всемогущего и граждан Матара. Да живет вечно наш славный и благословенный имам Малик! Возлюбленный Всевышним, ниспосланный нам Всевышним, спаситель священной земли Матара!
Флоренс начала набирать номер на мобильном телефоне.
– Что ты делаешь?
– Это Ближний Восток. Буду торговаться.
Бобби вздохнул:
– Крошка, в этой истории ты не входишь в расклад.
Она набрала номер дворца. Ей ответил чей-то властный голос.
– Это Флоренс. Вы знаете, кто я?
– Да.
– Мне нужно поговорить с имамом Маликом.
– Нельзя.
– У меня есть то, что ему очень нужно.
– Говорите.
– Я скажу об этом только имаму, – резко заявила она. – Соедините меня с ним немедленно, или испытаете его гнев на своей спине.
В драматические моменты арабы более восприимчивы к архаике.
– Они отслеживают звонок, – одними губами сказал Бобби.
Флоренс нервно вышагивала взад и вперед вдоль телевизионных экранов.
– Фло, – прошипел Бобби, – какого хрена ты это делаешь?
– Я в ответе за это.
– Да черт тебя побери, девушка! – Он изо всех сил треснул рукой по двери. – Ты всегда за все в ответе. Хочешь стать мученицей? Ну так нацепи на себя взрывчатку и взорви на хрен какой-нибудь автобус!
– Да пошел ты.
– Это имам Малик, – раздался удивленный голос в трубке. – И пошла ты сама.
– Это я не вам, простите.
– Чего надо?
– Предлагаю обмен. Меняю себя на шейху.
– А мне какой смысл? Вас все равно убьют или поймают уже к утру.
– Просто посадите ее в самолет. В тот момент, когда он приземлится и я увижу ее по телевизору сходящей по трапу, я немедленно сдамся. И признаюсь во всем, что захотите.
Малик рассмеялся:
– А вы в любом случае признаетесь.
– Послушайте, Малик, вы ведь примете закон о чадре в Матаре, так?
– Разумеется, но какое это имеет отношение к делу?
– В Матаре живут два с половиной миллиона женщин. Сколько вам понадобится времени, чтобы заглянуть под каждую чадру и найти меня?
– А я никуда не спешу. Моя карьера гонщика уже позади, хвала Всевышнему.
– Да бросьте вы, Малик! Неужели вы правда согласны так долго ждать, чтобы отрубить мне голову?
– Имам Малик, если позволите, – сказал он почти игриво. – Отрубить вам голову? О нет. У меня на уме кое-что другое. Но – всему свое время. А теперь я должен идти. Страна ждет своего повелителя.