Флорентийский монстр

Престон Дуглас

— Мы собрали всю семью на совещание, — сказал граф, — и ответили согласием при одном условии — члены семьи не будут главным блюдом.

Я и Никколо стали друзьями. Мы частенько обедали в «Иль Бордино», крошечной траттории за церковью Санта-Феличита, в которой находятся семейная часовня и склеп. Это недалеко от его дворца. «Иль Бордино» — одна из последних старых тратторий во Флоренции, маленькая, тесная, со стеклянным прилавком, в котором выставляются блюда меню на этот день. Ее сумрачный интерьер больше напоминал темницу: почерневшие каменные стены, изрезанные деревянные столы

и пол, по старинке выложенный терракотовой плиткой. Кухня была самой что ни на есть флорентийской: простые блюда из мяса и пасты с ломтями обычного хлеба подавались по ценам, доступным для рабочего класса, с крошечными порциями красного вина.

Однажды за обедом с Никколо я упомянул, что мы с Марио Специ расследуем дело Флорентийского Монстра.

— А, — заинтересованно отозвался он, — Флорентийский Монстр. Вы уверены, что вам стоит вмешиваться в это дело?

— История завораживающая.

— Воистину, завораживающая. Я бы на вашем месте проявил осторожность.

— С какой стати, что может случиться? Это давняя история, с последнего убийства прошло двадцать лет.

Никколо медленно покачал головой.

— Для Флоренции двадцать лет — это позавчера. И следствие еще ведется. Сатанинские секты, черные мессы, виллы ужасов… Итальянцы воспринимают такие вещи очень серьезно. На этом деле иные составляли — или погубили — свою карьеру. Берегитесь, как бы вам с Марио в азарте не ткнуть палкой в гадючье гнездо.

— Мы будем осторожны.

Он улыбнулся.

— На вашем месте я бы вернулся к очаровательному роману о Мазаччо, который вы описывали, и предпочел бы оставить Флорентийского Монстра в покое.

Глава 33

Однажды чудесным весенним утром вводный курс был окончен. Я знал все известные факты и стал вторым после Специ специалистом по Монстру. Но на одну тему Специ наотрез отказывался говорить, а именно — кто, по его мнению, мог быть Флорентийским Монстром.

— Я думаю, — сказал Специ, — все, что у нас есть: сатанинские секты, богохульные приюты и тайные вдохновители заговора. Что дальше? — Он развалился на стуле и, коварно усмехнувшись, развел руками. — Кофе?

— С удовольствием.

Специ проглотил свою чашечку эспрессо одним глотком — этой итальянской привычки я так и не усвоил. Я пил свой кофе маленькими глоточками.

— Вопросы есть? — Глаза у него задорно блестели.

— Да, — сказал я. — Кто, по-вашему, был Монстром?

Специ стряхнул пепел с сигареты.

— Все перед вами. — Он обвел широким жестом груду бумаг на столе. — Что думаете вы?

— Сальваторе Винчи.

Специ покачал головой.

— Давайте встанем на точку зрения Филиппа Марло. Все дело в «беретте». Кто достал оружие для преступления 1968 года? Кто из него стрелял? Кто унес его с собой? И главное, что случилось с ним потом? Все здесь, перед вами, нужно только увидеть.

— Пистолет принадлежал Сальваторе Винчи, — рассуждал я. — Он привез его с Сардинии, он спланировал убийство 1968 года, у него была машина, он и стрелял.

— Браво!

— Значит, он и унес домой пистолет.

— Именно! Он всучил пистолет Стефано Меле для последнего выстрела, чтобы парафиновый тест выявил у того на руке следы пороха. Потом Меле отбросил оружие. Винчи его поднял и унес с места преступления. Он был не дурак. Не собирался оставлять

полиции орудие убийства. Пистолет, из которого совершили убийство, опасен, баллистики могут привязать его к пулям, извлеченным из тела жертвы. Такой пистолет нельзя продавать или отдавать кому-то. Его следует либо уничтожить, либо тщательно скрыть. Нам известно, что пистолет не был уничтожен, стало быть, Винчи его спрятал. Вместе с коробками патронов. Через шесть лет оружие появляется, чтобы снова убивать, — в руках Флорентийского Монстра.

Я кивнул.

— Так вы полагаете — так считал и Ротелла, — что Монстром был Сальваторе Винчи.

Специ улыбнулся:

— Право? — дотянувшись до груды бумаг, он вытянул из нее доклад ФБР. — Вы его читали. Похоже на Сальваторе Винчи?

— Не слишком.

— Совсем не похоже. В докладе определенно утверждается одно: Монстр — импотент или почти импотент. Он страдает от дисфункции половых органов и не имел или почти не имел контактов с женщинами своего возраста. Он убивает для удовлетворения своего либидо, которое не может удовлетворить обычным путем. Веское тому доказательство — на местах преступлений не оставалось свидетельств насилия, домогательств, никакой сексуальной активности. Но Сальваторе был противоположностью импотенту — он был настоящим Приапом. И остальные психологические подробности в рапорте ФБР к Сальваторе не подходят.

— Если Сальваторе — не Монстр, то перед вами остается проблема, как пистолет попал к Монстру? — спросил я.

Вопрос повис в воздухе. Специ блеснул глазами.

— Украден? — предположил я.

— Именно! А кому было проще всего забрать пистолет?

Все подсказки были передо мной, но я не видел ответа.

Специ побарабанил пальцем по столу.

— У меня здесь не хватает очень важного документа. Я знаю, что он существует, со слов людей, которые его видели. Я все перепробовал, чтобы заполучить его. Не догадываетесь, что это за документ?

— Заявление о краже?

— В точку! Весной 1974 года, за шесть месяцев до двойного убийства в Борго Сан-Лоренцо, Сальваторе Винчи пришел к карабинерам оформить заявление.

«Дверь моего дома взломана, в него входили». Карабинеры спросили, что было украдено, на что он ответил: «Не знаю».

Специ поднялся и открыл окно. Поток свежего воздуха всколыхнул пласты голубого дыма под потолком. Он вытряхнул из пачки новую сигарету, сунул в рот и зажег, потом отвернулся от окна.

— Подумайте, Дуг. Этот чудесный парень, сард с глубокой, доставшейся от предков подозрительностью к властям, возможно, убийца, идет к карабинерам жаловаться на взлом, хотя ничего не было украдено. Зачем? И зачем вообще кому-то понадобилось грабить его дом? Это жалкое бедное жилище, там нечего взять. Кроме… возможно… «беретты» двадцать второго калибра и коробок с патронами?

Он стряхнул пепел с сигареты. Я сидел на краешке стула.

— Я умолчал о самой незаурядной подробности. Винчи назвал взломщика! Он обвинял мальчишку. Члена сардинского клана, близкого родственника. Как можно было сдать карабинерам такого человека? Зачем писать на него заявление, если он ничего не взял? Затем, что он боялся того, что сделает вор с этим пистолетом! Сальваторе Винчи хотел оставить свидетельство взлома, чтобы защитить себя. На случай, если парень, заполучив пистолет, сделает что-то… ужасное.