Флорис. «Красавица из Луизианы»
Шрифт:
— Но… Клянусь моей матушкой, я не умею пользоваться всем этим! — возразил господин Вейль, с неописуемым ужасом взирая на холодное оружие.
— Это всего лишь мера предосторожности, господин хирург, чтобы вы могли защищаться! Однако приготовьтесь к тому, что вам придется перевязывать раненых!
— Да… Да… Конечно… Надеюсь, мадемуазель мне поможет, — пролепетал, заикаясь, врач.
— Я пойду наверх и буду драться рядом с вами, господин Легалик! — решительно заявил Гонтран д’Обинье.
— И я тоже пойду! И я! — закричала Батистина, которой вовсе не улыбалось превратиться в сестру милосердия. Нет, такая перспектива ее не вдохновляла!
— Я приказываю вам оставаться здесь, мадемуазель!
— Легалик… Легалик… Не покидайте меня… Как… Как вас зовут? — закричала в отчаянии Батистина.
Помощник капитана изумленно посмотрел на девушку, потом его осенило: он никогда не называл ей своего имени.
— О Господи! Яан… Яан Легалик…
— Яан… Яан, не покидайте меня… Я люблю вас… — простонала Батистина, подбегая к молодому человеку и бросаясь ему на шею. Она совершенно забыла про господина Вейля, который был буквально ошарашен ее поведением и выронил из рук корпию.
Жорж-Альбер скорчил презрительную гримаску, глядя на лицо хирурга.
«Ну и неловкий же этот врачишка!» — казалось, было написано на мордочке у обезьянки.
Затрещали выстрелы. Находившиеся на вражеском судне люди целились в сидевших на вантах и реях матросов «Красавицы». Раздались предсмертные крики и бессильные проклятия, послышались глухие удары. Батистина внезапно с ужасом осознала, что это падали на палубу тела убитых. Она бросилась в объятия Легалика. Тот схватил ее в охапку и силой заставил прижаться к стене. Корпус корабля сотряс страшный удар, за ним последовал зловещий сухой треск: по-видимому, судно врезалось в корму «Красавицы» носом. Батистина зашаталась, но устояла на ногах, придавленная к стене телом Легалика. Еще одну секунду он сжимал девушку в объятиях…
— Благодарю тебя за все, любовь моя… Ты еще найдешь того, кого любишь, хотя и сама не желаешь себе признаться в своей любви… — прокричал Легалик, срывая с губ Батистины последний поцелуй.
— Нет! Нет! Что вы хотите этим сказать? Нет, не уходите, Легалик… Яан, не покидайте меня… — стонала Батистина, почти теряя сознание.
Но Легалик был уже далеко.
До Батистины доносились непонятные звуки: какое-то царапание, треск… Она не могла знать, что в эту минуту полчища вооруженных до зубов бандитов одновременно забросили сотни крючьев, которые намертво зацепились за борт «Красавицы»… Нападающие пошли на абордаж… Шум на палубе стоял дикий… Орда негодяев обрушилась на защитников корабля. Мерзавцы были вездесущи, они прыгали на палубу, словно черти, перерубали канаты, лезли на реи… Капитан Робино, стоя на юте, пытался подбодрить свою команду криками. Батистина краем глаза увидела, как Легалик врезался в самую гущу сражающихся. Батистина ощутила на губах вкус дыма, крови, пепла… Яан Легалик бился с врагами с решимостью обреченного. Бок о бок с ним сражался, как лев, шевалье д’Обинье. Батистина, потерявшая от изумления дар речи, видела, как он в одиночку отражал нападение целой банды яростно вопивших негодяев.
Рядом с ней кто-то торопливо забормотал молитву:
— Пресвятая Дева, помоги нам! Спаси и сохрани нас, Дева Мария!
Батистина оглянулась: господин Вейль, упав на колени, возносил к небесам свои мольбы.
— Господи! Какие же все мужчины идиоты! Идем отсюда, Жорж-Альбер! — закричала Батистина и подхватила своего дружка на руки. Тот крепко обвил ее лапками за шею. На мордочке у него был написан страх.
Господин Вейль вдруг прервал молитву и язвительно заметил:
— Легко сказать! Хотел бы я только знать, куда это вы собрались? Где
Батистина не обратила внимания на открытую насмешку, звучавшую в его словах. У нее в голове была только одна мысль: убраться подальше от этой жуткой бойни, смысла которой она не понимала. Она считала, что все происходящее ее абсолютно не касается.
Батистина вылезла на ют. Горьковатый дым окутывал палубу. Девушка сначала даже была довольна сим обстоятельством — густая пелена скрывала ее от взглядов нападающих, но затем она пришла в ужас при мысли о том, что судно, возможно, объято пожаром. Она осмотрелась в поисках местечка побезопаснее и ползком добралась до полуюта, откуда молча стала наблюдать за дальнейшим развитием событий.
А на палубе шло настоящее сражение. Все смешалось и перепуталось.
— Господи милосердный! Как же они отличают своих от чужих? — прошептала Батистина и тотчас же поняла значение приказа капитана Робино надеть всем белые повязки.
Воздух дрожал от выстрелов. Нестерпимо воняло порохом. Батистине стало трудно дышать, в горле запершило, в носу защекотало, из глаз потекли слезы. Все же она вздохнула с некоторым облегчением, придя к выводу, что пожара на корабле нет. Она вспомнила рассказы о том, как люди с объятых пламенем судов бросались в море, в надежде на спасение, и становились добычей морских чудовищ или шли на дно. Девушка зябко передернула плечами. Как всякая благородная девица, получившая воспитание в монастырском пансионе, она не умела плавать.
Батистина крепко держалась за поручни. Она пребывала в растерянности и не знала, что делать, а спросить совета было не у кого. Жорж-Альбер пронзительно верещал от страха и подпрыгивал у нее на руках. С одной стороны, ему очень хотелось поучаствовать в драке, а с другой стороны, он страшно боялся выстрелов и дыма, да к тому же он не хотел бросать свою подружку.
С борта вражеского судна донесся дьявольский гортанный крик. Батистина посмотрела в ту сторону и замерла, словно птичка, загипнотизированная взглядом змеи: на юте стоял уже виденный ею ранее великан и что-то орал, указывая огромной ручищей прямо на нее. Чудовищных размеров шляпа была по-прежнему низко надвинута на глаза и скрывала лицо гиганта, но Батистина ощущала на себе жестокий взгляд злобно сверкавших хищных глаз. В этой фигуре было что-то загадочное, угрожающее, наводящее ужас.
Две липкие от крови руки обхватили талию Батистины. Девушка истошно закричала: один из нападающих спустился по канату и буквально свалился Батистине на голову. Она отчаянно сопротивлялась, отталкивала от себя — обладателя волосатой груди, от которого воняло козлом. Батистина брыкалась, кусалась и Царапалась. Этот грязный тип старался усмирить ее и, видимо, собирался утащить свою добычу на разбойничье судно. Батистине даже показалось, что она слышит раскатистый смех главаря банды. Отважный Жорж-Альбер вцепился в горло наглецу, посмевшему напасть на его хозяйку. Малыш с наслаждением вонзил острые зубки в шею мерзавца, явно собираясь перекусить тому сонную артерию. От неожиданности и боли бандит выпустил Батистину и схватился рукой за окровавленное горло, бормоча проклятия на незнакомом языке. Батистина рухнула на пол и почувствовала, как что-то твердое уперлось ей в бок. Этот предмет явно находился в кармане ее собственной юбки… Пистолет! Пистолет Легалика! Она совершенно о нем забыла… Батистина в ужасе оглянулась, услышав рядом гортанный голос бандита. Он, видимо, все же Решил не выпускать добычу из рук и снова бросился на девушку. Батистина выхватила пистолет и с невероятной для себя легкостью нажала на спусковой крючок… Мерзавец безмолвно свалился к ее ногам, словно набитый тряпьем мешок. На животе у него расплывалось кровавое пятно.