Флорис. Любовь моя
Шрифт:
«Экая досада, — думал Флорис, — Ромо все еще считает нас маленькими детьми».
Путь был свободен, и беглецы двинулись дальше. Тактика князя оказалась в высшей степени успешной: Бутурлин, уходя на разведку, отправлял часовых к Федору, а тот глушил их одного за другим. Все шло как по маслу, но Ромодановский тревожился, потому что до подземелья было еще далеко. Когда они уже подходили к потайной лестнице, ведущей в подвал, где ждал их старый поп, послышался топот сапог. Это был патруль, обходивший посты. Цель была уже так близка, но все могло рухнуть в одно мгновение — увидев оглушенных часовых, стражники неминуемо
— Сколько их, Бутурлин?
— Четверо солдат с лейтенантом во главе и еще один охранник.
— А нас трое мужчин, — прикинул Ромодановский, — поскольку от старика и дурня (князь имел в виду Блезуа) толку мало. Надо их взять хитростью. Флорис и Адриан, слушайте меня внимательно. Сейчас вы начнете плакать, как будто заболели. Все остальные пусть прячутся, когда же я скажу «слава Богу», бросайтесь на них. Не должно быть ни единого выстрела, иначе мы погибли.
Все, дрожа, затаили дыхание. Князь взял на руки Флориса и знаком велел Бутурлину сделать то же самое с Адрианом.
— Теперь плачьте как можно громче.
Завернув за угол, Ромодановский и Бутурлин направились прямо к стоявшему там часовому. Флорис и Адриан, гордые своей миссией, голосили изо всех сил. Патруль, удивленный этим странным зрелищем — офицер и солдат с детьми на руках, — остановился. Лейтенант, отдав честь, спросил Бутурлина: — Что случилось, господин капитан?
— Этим юным арестантам стало плохо, видно, заболели. Князь Меншиков пожелал допросить их, прежде чем умрут.
Солдаты понимающе кивнули, во взглядах их, обращенных на Флориса с Адрианом, угадывалась даже некоторая жалость, а мальчики стонали так, что даже каменное сердце размягчилось бы. Князь обратился к одному из патрульных:
— Друг, не подержишь этого мальца? Сейчас я покажу распоряжение князя Меншикова.
Бутурлин сразу понял намерения Ромодановского.
— Слушайте, лейтенант, почему бы вам не доставить узников к князю? Возьмите-ка и моего.
Лейтенант принял Адриана из рук Бутурлина, одновременно с подозрением присматриваясь к князю, который делал вид, что роется в карманах.
— Сегодня с вами какой-то незнакомый солдат, господин капитан.
— Так точно, — ответил Ромодановский вместо Бутурлина, — но теперь все в порядке, ведь мы повстречали вас… слава Богу!
Едва он произнес эти слова, как солдат, державший Флориса, повалился на пол без чувств. Та же участь постигла лейтенанта. Федор, выскочив из укрытия, прыгнул на часового, не дав тому выстрелить. Со своей стороны, Грегуар с Блезуа схватили одного из стражников, а Элиза с Мартиной — другого. Однако шестой охранник бросился бежать, чтобы поднять тревогу, но Флорис с Адрианом, догнав его, ловко подсекли ему ноги. Ромодановский быстро оценил ситуацию: кинувшись на помощь детям, он отправил солдата в страну грез ударом кулака. Федор, уложив своего противника, разобрался и с тем стражником, которого схватили Элиза и Мартина. Бутурлин завершил дело, начатое Грегуаром и Блезуа, потрясенным собственной смелостью. Все это заняло не больше минуты. Маленький отряд беглецов устремился в подвал, волоча за собой оглушенных солдат, поскольку оставлять их в коридоре было опасно. Князь закрыл дверь на ключ. В склепе царило безмолвие; похожий на тень старый поп застыл возле надгробий из белого мрамора, увенчанных
— Видишь, батюшка, мы спаслись, благодаря мужеству вот этих людей и бесстрашию мальчиков. Где можно спрятать солдат?
— Снесите их в угол, сын мой, утром они придут в себя. Однако вы их изрядно отделали, — добавил со смехом поп.
— Скорее, батюшка, покажи нам, как выбраться к Неве, где нас ждет лодка.
— Это здесь, — сказал старый поп, показывая на выкопанную могилу, — здесь, куда завтра будет навечно положен Петр Великий.
С этими словами старик повернул крест, и плита в глубине ямы поднялась, открыв лестницу.
— Батюшка, — прошептал князь, глядя на Флориса, — это ужасно, ужасно! Тебе не понять… Неужели нам придется бежать, пройдя через могилу царя!
— Ты ошибаешься, сын мой, я все понимаю, — говоря это, поп положил руку на кудрявую голову Флориса, — царь никогда не оставлял в беде тех, кого любил. Даже в смерти он спасает вас всех, а главное, тебя, драгоценное дитя! — добавил поп.
Беглецы спустились по узкой лестнице, а плита опустилась над их головами. Поп, держа в руке факел, светил им. Через некоторое время подземный ход разделился на два коридора.
— Ты видишь, князь? — сказал поп. — Один путь ведет к Неве, другой — в покои царевича.
Ромодановский был потрясен.
— Когда ты рассказал мне и Бутурлину о своем открытии, я не хотел тебе верить. А вот царь сразу понял, что ты говоришь правду.
— Был ли наказан убийца царевича?
— Да. Ему отрубили голову.
— Прекрасно, прекрасно! — с воодушевлением вскричал старик. — К несчастью, та, по вине которой все это случилось, отныне правит Россией. Ах, если бы я нашел этот подземный ход раньше… как и пожелтевшую записку, оброненную убийцей, где было начертано ее рукой: «Кинжал, Вильям, не яд!» И стояла подпись: «Екатерина»! — вот доказательство гнуснейшего злодеяния…
В подземелье стало уже совсем сыро. Издалека доносился плеск волн. Это бились о берег воды огромной, черной и зловещей Невы. Флорис невольно прижался к князю. Коридор заканчивался узким лазом. Беглецы втянули голову в плечи, потому что это мрачное место вызывало содрогание. Они уже стояли по колено в ледяной воде. Ромодановский, вынув свисток, трижды свистнул в него — ответом ему было уханье совы.
— Отлично, — произнес князь, — сейчас появятся мои люди.
Вскоре к маленькой группе безмолвно приблизился один из тех плотов, на которых перевозят бревна. На корме возвышалось нечто вроде шалаша, и Ромодановский помог своим спутникам разместиться там. Затем он обратился к Бутурлину:
— Если я не вернусь через полчаса, не ждите меня и отплывайте. Оставаться здесь опасно.
Флорис с Адрианом вцепились в руку своего друга.
— Ты идешь за мамой, Ромо? Мы без нее не уедем.
— Успокойтесь, — промолвил князь, — обещаю, что вы скоро увидитесь с ней.
Поп, проводив Ромодановского до разветвления подземного хода, сказал:
— Прощай, сын мой, мне надо возвращаться в склеп. Оттуда я выйду в собор. Не забудь, ты должен нажать на третий камень слева, чтобы сдвинуть камин.