Флорис. Петербургский рыцарь
Шрифт:
— Спасибо, мой храбрый Ли Кан, ты спешил к нам на помощь, и не твоя вина, что ты не успел, — утешал Адриан маленького китайца.
— В следующий раз не советую крылатым змеям залетать так высоко, — пробурчал Федор; он любил своего друга, однако никогда не упускал случая подшутить над ним. Ли Кан покачал своей обледенелой косой и назидательно произнес:
— О, Острый Клинок! Лис никогда не наступит дважды на свой хвост. С помощью Будды в следующий раз Ли Кан сделает все гораздо лучше.
— Да, если этот раз настанет, — спокойно прибавил Адриан и бросил тревожный взор в сторону Шлиссельбурга.
Начинало светать, канонада кончилась.
Разбрызгивая
— Мушкеты, живо!
— Порох намок, барчук! — в отчаянии отвечал Федор.
Флорис и Адриан бессильно переглянулись. Товарищи их были бледны и подавлены. Четверо способных сражаться мужчин, вооруженных одним лишь холодным оружием, не смогут долго сопротивляться надвигавшемуся на них отряду, а ведь есть еще крепостной гарнизон, насчитывающий не менее двух сотен воинов.
— Господи! — не разжимая губ, прошептал Флорис. — Это несправедливо, неужели мы проиграли?
16
— Заряжайте мушкеты, гренадеры, и цельтесь женщине прямо в сердце, — по-русски крикнул Граубен, затем повернулся к беглецам и со смехом продолжил уже по-французски:
— Вы окружены, сдавайтесь, иначе мы уложим вас на месте.
Движением руки Адриан успокоил Федора, успевшего обнажить саблю и угрожающе размахивавшего ею. Флорис окинул взором своих товарищей и задрожал от ярости, понимая, какое жалкое зрелище они представляли. Ли Кан Юн обратился в статую Лота. Его усы жалобно свисали, словно тощие сталактиты. Он буквально вмерз в лед. Только раскосые глаза жили на его лице, ставшем таким же зеленым, как нефритовая рукоятка его кинжала; китаец вскинул его, но не успел упустить. На измученного бегом доктора Лестока было страшно смотреть, он то и дело содрогался от жутких приступов кашля. Глаза его налились кровью, еще немного — и его хватит удар. Клеман, растянувшись на льду, потирал себе зад, блестевший, словно зеркало: острый кусок льда, отколовшийся во время канонады, разодрал ему штаны и основательно поцарапал.
— О, нет, Боже мой, прощай мое кучерское место, не могу же я править стоя.
— Вот именно — стоя, мэтр Клеман, — прикрикнул на него маркиз; перед лицом опасности он всегда становился особенно дерзким и надменным.
— Но я не могу встать, господин маркиз, мои штаны разорваны в клочья, — жалобно заскулил бедный малый, безуспешно пытаясь прикрыть клочками ткани нижнюю часть тела.
Флорис отвел взор и встретился с жестокими серыми глазами Граубена. В них он прочел лютую ненависть. В эту минуту молодой человек пожалел, что не прикончил герра капитана, когда тот был в его власти.
«Адриан был прав, мы недооценили этого человека».
Солдаты на лошадях окружили их. Флорис внимательно вглядывался в их лица, но ничего не мог прочесть на них: эти люди привыкли без лишних вопросов повиноваться приказам.
— От имени его величества Людовика XV я протестую против нарушения нашего дипломатического иммунитета и требую, чтобы с ее императорским высочеством обращались как подобает ее высокому рождению! — громко заявил Тротти.
— Ха-ха! Здесь, посреди Ладоги, никто вас не услышит, мусью чрезвычайный посол. Посмотрите на этих бравых дурней-солдат. Это тупоголовые мужики, не говорящие ни на одном языке, кроме русского, так что вы можете распинаться столько, сколько вам вздумается. Что же до вашей дорогой принцессы, то они принимают ее за сумасшедшую,
Флорис презрительно пожал плечами — вот уж верно, этот герр Граубен был не только уродлив и глуп, но еще и злобен. Адриан пытался понять, куда клонит его брат. Можно было подумать, что тот нарочно старается вывести из себя своего торжествующего врага. Сардонически усмехнувшись, Граубен знаком приказал солдатам спешиться и связать пленников. Один из гренадеров, пожилой мужик с открытым лицом, приблизился к стоявшим вместе царевне и Флорису. Юноша опустил молодую женщину на землю, но одной рукой продолжал поддерживать ее за талию. Мужик остановился в раздумье. Возможно, он решал, как лучше связать их, или испугался, что ему придется приблизиться к ведьме, а может быть, красота этой юной пары взволновала его… Флорис не задавался этими вопросами, он, как всегда, действовал Не раздумывая, повинуясь велению сердца.
— Неужели тебе не стыдно, батюшка, взять свою принцессу? — прошептал он по-русски.
Гренадер вздрогнул. Кто бы ни был этот чужеземный «шпион», француз или поляк, — теперь уж вообще непонятно, но он великолепно говорил на его родном языке, без малейшего акцента, как настоящий русский. Граубен угадал колебания гренадера. Он хлестнул коня и подскакал вплотную к Флорису. Молодой человек презрительно улыбнулся:
— О-ля! Герр капитан Граубен, вы, кажется, хотели стать моим переводчиком? Какая трогательная заботливость, рыдать готов от умиления.
Граубен наклонился и проскрежетал:
— Ты мне заплатишь за свою наглость, мерзкий змееныш!
Флорис обернулся: за ними плескались холодная вода озера. Прорубь расширилась, превратилась в настоящий канал шириной не менее пятнадцати метров. Граубен пришпорил коня и направил его прямо на юную пару, принуждая ее отступить. Подобных вещей Флорис никогда не терпел.
— О-ля-ля! Господи, что вы делаете? — воскликнул он, изображая испуг. Пока Граубен собирался ответить, молодой человек осторожно отпустил талию принцессы и с быстротой молнии бросился на наемника, не ожидавшего от него такой силы и проворства. Он вышиб немца из седла, заломил руки за спину, и, удовлетворенно улыбаясь, вытащил из-под пояса кинжал, с которым никогда не расставался.
— А вот и самая большая добыча на охоте «по-сибирски».
Гренадеры торопливо спешились, намереваясь броситься на помощь своему начальнику.
— Назад, друзья мои, — крикнул Флорис, — или, клянусь святой Русью, я зарежу его как бешеную собаку.
В подтверждение его слов из-под тулупа молодого человека выскочил Жорж-Альбер; он вскочил Граубену на грудь и, скорчив самую зверскую, на которую только был способен, рожу, победоносно огляделся.
— А, негодяй, — прорычал Граубен, — так ты, значит, русский! Я убью тебя.
— Тише, герр Граубен, в вашем положении лучше вести себя повежливей.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, Федор стряхнул с себя двух державших его солдат. Теперь, когда его ничто не сдерживало, он одним прыжком очутился рядом с Флорисом.
— Дайте-ка его мне, барчук, — произнес он, прищурив свой единственный глаз и приставив к горлу Граубена конец своей острой сабли. — От меня этот хорек не уйдет.
«Но я же уже до смерти напугал этого Граубена, думал Жорж-Альбер, и мне не нужен никакой Федор. Черт возьми, вечно они меня недооценивают!»