Флот вторжения
Шрифт:
— Кажется, эти не из нашего каравана, — махнув рукой, сказала Барбара. — Наверное, из той группы, которая движется по шоссе-34.
— Приятно видеть, что они сюда добрались, — ответил Иджер.
Эвакуированный персонал Метлаба двигался через Миннесоту несколькими потоками, опасаясь, что громадное скопление повозок может привлечь внимание авиации пришельцев. Но в ряде мест эти потоки сливались.
Возница, правящий неспешно бредущими лошадьми, обернулся назад и сказал:
— Смотрите, сколько дров припасли для нас окрестные жители.
Когда Иджер вылез из фургона, он обнаружил, что местные жители действительно испекли кекс. Фактически они испекли множество кексов. Правда, он заметил, что некоторые были сделаны из картофельной муки и ни один из них не покрывала глазурь. Но такие мелочи вскоре потонули в громадном изобилии яиц, индеек, бифштексов, жареных кур и бараньих ножек… Уписывая все это, Сэм даже не замечал, в какой последовательности что ест.
— После стольких дней сидения в Чикаго на одних консервах я почти забыл, что существует другая еда, — сказал он одному из местных жителей, который тащил еще одно блюдо с жареными куриными ножками. — У нас столько мяса, что просто не знаем, куда его деть, — ответил тот. — Пока не появились чертовы ящеры, мы все это отправляли на Восточное побережье. А теперь мы заперты, и все скапливается здесь. Скоро скот будет нечем кормить, и нам действительно придется его резать. Но пока жируем. Мы рады, что у нас есть чем поделиться с вами, ребята. Это по-христиански… даже в отношении таких вот существ.
С нескрываемым любопытством фермер наблюдал, как едят Ристин и Ульхасс. У них были свои манеры, непохожие на земные. Куриные ножки пришельцы накалывали на вилку и подносили к самому лицу, а затем откусывали маленькие кусочки. Их раздвоенные языки то и дело высовывались, слизывая жир с твердых неподвижных губ.
Каждые пятнадцать-двадцать минут прибывали новые фургоны. Они специально растянулись таким образом, чтобы свести к минимуму любое возможное нападение с воздуха.
До сих пор все обходилось, чему Иджер был искренне рад — ему хватило с избытком оказаться под бомбежкой один раз. Каждый подъезжающий фургон местные жители приветствовали так, словно в нем ехал сын президента.
Когда прибывших распределили на ночлег, Иджеру достался домик с двумя большими комнатами, специально подготовленный для него и его подопечных. В каждой из комнат стояла металлическая печка с приличным запасом дров. Теперь Ульхасс и Ристин уже умели поддерживать огонь. Окна на половине ящеров были забиты досками, дабы предотвратить побег (хотя Иджер был готов биться об заклад, что они никуда не сбегут от своей печки). Дверь между комнатами открывалась только с его стороны.
Сэм оставил Ульхасса и Ристина устраиваться на ночлег и пошел к себе. Комната была роскошно обставлена: стол с керосиновой лампой, вешалка, помойное ведро, койка с несколькими дополнительными одеялами.
«Это тебе не Билтмор, — решил Иджер. — Так жить можно».
Он сел на койку.
Иджер нагнулся, чтобы развязать ботинки — единственное, что он собирался снять на ночь. Он настолько привык спать в форме, чтобы не замерзнуть, что все, отличавшееся от такого вида ночлега, начинало казаться ему неестественным.
Сэм развязал второй шнурок, когда снаружи кто-то постучался.
— Кто там? — громко спросил Иджер.
«Должно быть, что-то связанное с ящерами, — подумал он. — Неужели не могут подождать до утра?» Стук повторился. Значит, не могут. Бормоча себе под нос, он встал и открыл дверь.
— Ого, — произнес он.
К ящерам это не имело никакого отношения. На пороге стояла Барбара Ларсен.
— Можно войти? — спросила она.
— Ого, — снова произнес Сэм и тут же добавил: — Конечно. Ты уж входи, а не то комната выстудится.
Сесть в комнате можно было лишь на койку, куда и села Барбара. После случившегося на «Каледонии» и ее поведения с тех пор Иджер не знал, стоит ли ему садиться рядом. Сэм решил вести безопасную игру. Он стал расхаживать взад-вперед перед печкой.
Некоторое время Барбара наблюдала за ним, потом сказала:
— Сэм, все нормально. Вряд ли ты станешь приставать ко мне. Об этом в общем-то я и хотела поговорить.
Иджер опасливо устроился в изголовье койки, на противоположном конце от Барбары.
— О чем здесь говорить? — спросил он. — То была одна из безумных вещей, которые иногда происходят. Если ты хочешь делать вид, будто ничего не было… — Он хотел закончить фразу словами «что ж, пожалуйста». Нет, не совсем то. Сэм сказал по-другому: — Можешь так и поступить.
Так звучало лучше.
— Нет. Я давно хочу перед тобой извиниться. — Барбара глядела не на него, а на истертые, серовато-желтые доски пола. — Я не должна была потом вести себя с тобой так, как вела. Прости меня. Просто после того, как у нас с тобой это произошло, я наконец-то осознала, что Йенс… он мертв… он должен быть мертв… Все это разом навалилось… Прости, Сэм.
Она закрыла лицо руками. Сэм почти сразу понял, что она плачет.
Он приблизился к Барбаре и нерешительно положил свою руку ей на плечо. Она оцепенела от его прикосновения, но потом повернулась вполоборота и спрятала лицо у него на груди. Сэм едва ли мог удержаться, чтобы ее не обнять.
— Все хорошо, — сказал он, даже не зная, действительно ли все хорошо. Он не знал даже, слышит ли Барбара эти слова. — Все хорошо.
Через какое-то время ее рыдания сменились икотой. Барбара отпрянула от него, затем полезла в сумочку и прикрыла рот носовым платком.